Мне самому, занимавшему в те дни должность начальника Аналитического управления КГБ в звании генерал-лейтенанта, Довелось быть свидетелем таких же событий в нашем ведомстве. Буквально на другой день ко мне в кабинет зашел заместитель председателя КГБ Г. Ф. Титов и предложил написать рапорт о моем поведении в дни "путча". На мой вопрос, как следовало писать такой документ, поскольку даже мой тогдашний непосредственный начальник В. А. Крючков был арестован и находился в "Матросской Тишине", я получил ответ: "Напиши так, чтобы потом не пришлось переписывать!". Через полчаса я отправил требуемый документ, в котором значилось следующее: "В период с 19 по 21 августа я не получал никаких указаний от руководства Комитета и, следовательно, не отдавал никаких приказов личному составу управления". По "кремлевскому" телефону мне непрестанно звонили какие-то люди и, не представляясь, сыпали угрозами и настоятельно советовали "убраться", припоминая мои публичные выступления в пользу сохранения Советского Союза и уважения народной воли, выраженной в мартовском референдуме 1991 г.
Поскольку по указу Ельцина руководство КГБ СССР было дезорганизовано (за три дня сменилось три руководителя: сначала КГБ подчинили российскому КГБ, затем на сутки был назначен Л. Шебаршин - руководитель разведки, а уж 22 августа прибыл В. Бакатин с мандатом председателя КГБ (в коридорах появились самозваные гости, по-хозяйски распоряжавшиеся в здании). Меня, как молния, поразила весть о том, что на наш этаж пришла комиссия в составе О. Калугина, Г. Якунина и группы американцев, которые ищут какие-то документы. Выйдя из кабинета, я, действительно, увидел вальяжно шествовавших триумфаторов. И сразу предупредил их, что в свой кабинет не пущу и служебную документацию буду защищать в соответствии с уставом. Группа прошествовала мимо.
Потом, через несколько лет, когда вернувшийся на Родину А. Солженицын сел писать свою задушенную молчанием книгу "Россия в обвале", он также не смог пройти мимо описанного феномена массового политического хамелеонства. Вот его слова: "...Почти мгновенно родилось множество, почти толпы, "демократов" (у него это слово набрано курсивом). Это множество тем более поражало, что среди верхушки новоявленных - различалось лишь 5-6 человек, которые прежде боролись против коммунистического режима. А остальные - взмыли в безопасное теперь небо из столичных кухонных посиделок - и это еще не худший вариант. Иные орлы новой демократии перепорхнули прямо по верхам из "Правды", из журнала "Коммунист", из коммунистических академий, из обкомов, а то - из ЦК КПСС. Из вчерашних политруков мы получили даже не просто демократов, а самых радикальных. Да некоторые и объясняли: "Мы находились на вершинах коммунистической власти только ради того, чтобы вместо нас тех постов не заняли худшие".
Только из армии за первый год после победы "демократии" было выброшено 300 генералов и 65 тысяч офицеров. Такой же чистке были подвергнуты и остальные силовые ведомства. По масштабности и радикализму эти репрессии вполне сравнимы с событиями 1937-1938 годов. Не было, правда, ни судов, ни физического уничтожения людей. Шла их гражданская ликвидация. Атмосфера морально-политического террора была вполне сопоставима с теми злосчастными годами. Август 1991 г. вынес на поверхность политической жизни страны в несчетном количестве беспринципных проходимцев, карьеристов, шкурников, для которых единственным побудительным мотивом действий были личные корыстные интересы. Забыв Бога, не ведая таких понятий, как честь, совесть, они набросились на добычу в виде имущества, чинов, дорогих машин... Ни о каких интересах государства не было ни малейшей заботы, новые хозяева страны были готовы, не задумываясь, предать все историческое наследство России, лишь бы удержать и укрепить свою власть. О многострадальном народе вообще перестали даже упоминать. Он уже никого не интересовал.
Неописуемые бедствия, выпавшие на долю России и ее жителей в последнее десятилетие XX века, в громадной степени определяются морально-нравственным убожеством людей, захвативших нечаянно власть в августе 1991 г., выпавшую из рук таких же деградировавших, оторвавшихся от народа партократов.
Сам Б. Ельцин вскоре после "победы" уехал отдыхать в Сочи и на две недели выпал из всех видов государственной работы. Он расслаблялся после своего звездного часа, когда в театральной позе с танка у Белого дома еще молодой и красивый, звал Россию к светлому будущему. А тем временем великая историческая Родина начала стремительно рассыпаться. 24 августа Верховный Совет Украины принял акт о государственной независимости Украины, на другой день уже Белоруссия провозгласила свою независимость, 27 августа их примеру последовала Молдавия. В эти же дни Б. Ельцин публично заявил о признании независимости трех прибалтийских республик. 30 августа Верховный Совет Азербайджана одобрил Декларацию о независимости республики...
Вчерашние союзные республики отлетали от России, как листья по осени от осиновой ветви. Они уже были подготовлены к этому шагу пятилетней немощной суетой М. Горбачева, сложившейся практикой самостоятельного решения своих домашних проблем. Затянувшаяся на много лет борьба за власть между Горбачевым и Ельциным окончательно подорвала авторитет и силы Центра. Руководители бывших союзных республик, откровенно презиравшие Горбачева за словоблудие, также открыто опасались оказаться под контролем крутого на руку, властолюбивого Б. Ельцина. Хотя кое-кто по инерции продолжает повторять, что, дескать, августовский "путч" стал причиной развала Советского Союза, правда состоит в том, что развал был уже практически совершившимся фактом к августу 1991 г. "Путч" стал лишь предлогом для легализации сепаратистских планов.
В окружении Б. Ельцина нашлись, однако, отдельные люди, которые увидели в вакханалии суверенитетов серьезную опасность для государственных интересов России и для судеб десятков миллионов русских людей. 27 августа тогдашний пресс-секретарь президента РСФСР Павел Вощанов выступил с заявлением о том, что в случае прекращения союзнических отношений "РСФСР оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре границ. Сказанное относится ко всем сопредельным республикам, за исключением трех прибалтийских". Нам не известно, согласовывалось ли это заявление с Б. Ельциным, скорее всего согласовывалось, но он предпочел остаться за кулисами. Это нормальное, поистине государственное соображение, ибо касается судьбы 25 миллионов русских людей, оказавшихся не по своей вине сразу на чужбине. Кроме того, такая постановка вопроса позволяла вернуться к проблеме Крыма - чисто русской территории, подаренной в свое время Хрущевым Украине по случаю 300-летия воссоединения Украины с Россией.
Боже! Что началось после заявления П. Вощанова! Конечно, громче всех запротестовала Украина, к ней присоединились Казахстан, потом Белоруссия... Запад однозначно выступил против намерений России пересматривать свои границы с соседними республиками. В его планы никогда не входило укрепление России, независимо от того, какой строй в ней был или мог быть. Это для Запада геостратегическая аксиома, исходя из которой выстраиваются все практические действия.
Как всегда в унисон с Западом, завыли наши доморощенные демократы. Они выступили с заявлением, в котором не отрицали, что административные границы между республиками были определены произвольно, много раз пересматривались и изменялись, но позиция, заявленная П. Вощановым, противоречит интересам России, ибо, дескать, ведет к осложнению межреспубликанских отношений, к возможности столкновений и даже к войне. Они пугали тем, что "жизнь и благополучие наших соотечественников в других республиках будет поставлена под угрозу". В конце концов они потребовали от Ельцина немедленно дезавуировать заявление П. Вощанова, признать "признанный мировым сообществом принцип нерушимости границ", т. е. дать полный отбой.
