— Я этого хочу, — сказала Эм скрежещущим голосом, когда больше не могла терпеть. — Я этого хочу.
Он сжал ее бедра пальцами.
Ее мысли мчались галопом, а тело кричало и пылало. Она забыла себя, забыла о собственном существовании, оставалась только сиюминутная слепящая белизна, иногда пронзаемая черными полосами боли.
Потом тьма поглотила свет, превратив все в ничто, и когда она пришла в себя, то увидела, что чехол лежит на кровати рядом с ней.
— Нет, — хрипло прошептала она, но когда Варкур отодвинулся, она увидела, что он надел ее запасной чехол, и чуть не расплакалась от облегчения.
Поняв, что свободна хотя бы на одно мгновение, Эм натянула на себя вуаль, оправила юбки и встала. В голове у нее все еще был хаос оттого, что он с ней сделал, тело дрожало и горело от насилия, но Эм яростно заглушила все эти ощущения. Она смогла отложить их в сторону на полку у себя в голове, где помещаюсь все то, на что ей не хотелось смотреть. Она уже отодвинула эти грубые воспоминания, закрыла уши для той части своего рассудка, которая возмущалась и была потрясена, и сузила свой мир до холодной логики и единственной цели — спастись.
Теперь он знает ее лицо. Она поправила вуаль. Впрочем, это уже не могло помочь, разве что сделает его воспоминания о ее лице менее четкими. Он не понимал, пока еще, какое ужасное значение это имеет, какую дает ему власть над ней. Оставалось только надеяться, отчаянно надеяться, что к тому времени, когда ее планы осуществятся, она тоже получит власть над ним. Ей повезло, что он не узнал ее сразу же, когда сорвал вуаль, или, быть может, это было не столько везенье, сколько незначительность места, которое она занимала в своей прежней жизни. Но даже если он и запомнил ее, сейчас она была склонна отвечать на вопросы об ожерелье не больше, чем в библиотеке. Ответы, с которыми она могла бы покончить, сунув шею в петлю и проплясав пеньковое фанданго. Теперь ей нужно сосредоточиться на том, чтобы освободиться хотя бы от его непосредственной физической власти над собой.
Пока лорд Варкур застегивал ширинку, она стянула разорванные панталоны, а потом зажгла свечку и направилась к двери в туалетную комнату.
— Куда вы идете? — спросил лорд Варкур. Голос его все еще был хриплым — остатки разыгравшейся похоти.
— Мне нужно выйти в туалетную комнату, — сухо ответила она, открывая дверь. — Я могу сделать это в вашем присутствии, но ведь это разрушит изящную таинственность того, что произошло между нами, не так ли? — Она проговорила это ядовито, рассчитывая уязвить его.
Варкур шагнул между ней и дверью, лицо его выражало сомнение. Он окинул взглядом маленькую комнатушку, с тяжелыми занавесками на окнах и с рядами крючков и полок для одежды, окружающих туалетный столик. Затем коротко кивнул, и Эм вошла в комнату, закрыв за собой дверь.
Двигаясь быстро и тихо, она поставила свечку на стол и просунула ножку стула в дверную ручку. Затем раздвинула занавески, за которыми должно было быть окно, но на самом деле оказалась еще одна дверь — на заднюю лестницу. Накинув на плечи плащ, Эм открыла дверь и убежала.
Глава 5
Через десять секунд после того как Эм закрыла за собой дверь в туалетную комнату, Томас понял, что совершил ошибку. Столько вещей привели его рассудок в хаос — невероятная сила ее реакции на него, ее неопытность, само по себе обнаружение этой женщины в подобной обстановке. И конечно, когда он стянул с нее вуаль…
Пепельно-каштановые волосы обрамляли лицо, светящееся, как тончайший фарфор, и он испугался, как бы оно не разбилось…
То, что такие слова, такой голос исходили из таких губ, от женщины с таким лицом — в это трудно было поверить. То, что он теперь практически насилует это неземное создание, казалось почти бесчеловечным. Но поскольку на этом лице отражались все те чувства, которые он надеялся на нем увидеть — потрясение и страх, ужас и глубочайшее наслаждение, — он просто не сумел себе представить, что можно поступить как-то иначе.
Он надеялся — возможно, по глупости, — что сможет как-то освободиться от ее влияния, отдавшись темным порывам, которые она вполне сознательно поощряла в нем. Он ошибся. Он горел, вожделея ее, и вожделение это было сильным как никогда.
Отогнав эти мысли, он подошел к двери в туалетную комнату, повернул ручку и толкнул дверь. Дверь сразу же ударилась обо что-то, ручка дернулась у него в пальцах. Внутри все сжалось, и он подергал дверь. С третьего рывка предмет, находящийся позади двери, выскользнул с протестующим треском. Томас бросился в комнату и увидел, что она пуста, только колышутся занавеси. С тошнотворным чувством он раздвинул их.
Еще одна дверь. Она убежала. Томас ударил кулаком по двери, она распахнулась, и показалась лестница, вьющаяся по задней стене дома и спускающаяся в вонючий двор — и там, в самом конце, он заметил какое-то движение.
Томас мгновенно перепрыгнул через перила. Еще прыжок, и он оказался на земле. С трудом сохранив равновесие, Томас побежал к воротам — они все еще слегка покачивались, с такой силой распахнул их только что выбежавший на улицу человек.
Он бросился следом и оказался в переулке. «Тебе повезет, если тебя не пырнут за это ножом», — подумал живший в нем циник.
Вот оно, быстрое движение в конце проулка. Томас побежал вперед. Он различил смутный силуэт человека. Бросился к нему, протянул руку, схватил за плечо и круто повернул к себе.
— Могу вам помочь, сэр? — Голос был стариковский, дрожащий. — Я не делаю ничего дурного.
Томас повернул морщинистое лицо к слабому свету наполовину скрытой туманом луны. Трудно было сказать, принадлежало ли оно мужчине или женщине.
— Здесь не проходила женщина?
— Может, и проходила, — ответила фигура, а потом снова сжала губы.
— Спасибо, — пробормотал Томас и бросился дальше. Проулок резко взял вбок, и Томас еле успел замедлить бег, чтобы свернуть за угол, и тут он ударился обо что-то с такой твердой силой, что у него перехватило дыхание.
Послышался крик боли, тот, о кого он ударился, растянулся на земле. Эсмеральда. Томас шагнул к ней. Она лежала, тяжело дыша. Он не решился наклониться и поднять ее. Напротив, Томас поставил ногу ей на поясницу, чтобы лишить ее возможности двигаться. Если она решит, что он — жестокое животное, тем лучше.
— Даже и не пытайтесь убежать от меня, — сказал он, стараясь, чтобы она не поняла по его голосу, с какой жадностью он вбирает воздух в легкие. — Я выслежу вас и заставлю заплатить с процентами за ваш вызов.
Он убрал ногу и протянул руку и тут же отпрянул, потому что она мгновенно перевернулась на спину и запустила обломком какой-то доски ему в голову. Выругавшись, Томас выбил из ее руки это импровизированное оружие, потом рывком поднял ее на ноги с такой силой, что она закричала. Он притянул ее к себе, не оставив никакой возможности для сопротивления.
— И еще я не советую вам прятаться по углам в надежде размозжить мне голову, — прошипел он ей в ухо. — Я ударю всякого, кто нападет на меня.
