Графиня Тандская была поражена находчивостью принца не меньше, чем возвращением мужа, она постепенно успокоилась, и граф ни о чем не догадался. Приняв сторону жены, он начал объяснять принцу, как облагодетельствовала его принцесса и в какую пучину бедствий грозит ввергнуть его преступная связь. В конце концов графиня пообещала сказать принцессе все, что велит ей муж.
Принц уже собрался уходить, но граф остановил его в дверях:
– В благодарность за услугу, которую мы, в ущерб истине, готовы вам оказать, откройте нам, по крайней мере, кто же ваша прекрасная возлюбленная. Должно быть, это не слишком достойная особа, если она продолжает любить вас и поддерживать с вами нежные отношения, зная, что вы связали свою судьбу с такой красавицей, как принцесса Наваррская, которой вы к тому же обязаны всем. Видимо, она неумна, малодушна и не ведает приличий и, по правде говоря, вовсе не заслуживает того, чтобы из-за нее губить выпавшее вам счастье и брать на душу грех лжи и неблагодарности.
Принц не знал, что ответить, и сделал вид, будто очень торопится. Граф сам проводил его, чтобы помочь ему выйти незамеченным.
Графиня обезумела от сознания опасности, которой чудом избежала, от горьких слов мужа и от предчувствия грядущих несчастий, уготованных ей любовью. Однако подавить в себе любовь у нее не хватало сил. Она продолжала видеться с принцем, прибегая к помощи Лаланда, своего стремянного. Она считала себя несчастнейшим существом на свете и была недалека от истины. Принцесса Наваррская каждый день поверяла ей свои горести, виновницей коих она себя сознавала; ревность принцессы вызывала у нее муки совести, а когда принцесса была довольна мужем, сама начинала ревновать.
Ко всем ее страданиям добавилось новое: граф Тандский пылко влюбился в нее, словно она и не была его женой. Он теперь не отходил от нее ни на шаг и пожелал вернуть себе права, которыми некогда пренебрег.
Графиня воспротивилась этому с решительностью и неприязнью, граничащей с презрением: она считала лишь принца Наваррского достойным себя, и страсть любого другого человека ее лишь раздражала и оскорбляла. Граф в полной мере почувствовал всю унизительность столь резкого отказа. Уязвленный до глубины души, он заверил жену, что больше никогда в жизни не станет докучать ей, и холодно с ней распрощался.
Близилась война, принц Наваррский должен был отправляться в армию. Графиня Тандская, заранее предчувствуя горечь разлуки и страшась за жизнь возлюбленного, была не в силах скрыть свое удрученное состояние и, дабы избежать необходимости притворяться, решила провести весну и лето в своем поместье, в тридцати лье от Парижа.
Она уехала; их прощание с принцем было таким мучительным, что они оба не могли не увидеть в этом дурное предзнаменование. Граф Тандский остался при короле, как того требовала его должность.
Двор последовал за армией; замок графини Тандской находился неподалеку, и муж сообщил ей, что собирается приехать на одну ночь по делу, связанному с его незаконченными трудами. Граф не хотел давать ей повод думать, будто едет ради нее: в душе его все еще кипела досада отвергнутого влюбленного. Принц Наваррский был всегда так почтителен с графиней, а она сама столь твердо полагалась на свою добродетель, что ей не приходило в голову опасаться искушения. Однако время и представившийся случай восторжествовали над ее добродетелью и над его почтением, и вскоре после отъезда из Парижа графиня обнаружила, что беременна. Достаточно вспомнить о завоеванной ею безупречной репутации и о том, в каких отношениях она была с мужем, чтобы судить об ее отчаянии. Несколько раз она хотела покончить с собой, но предполагаемый приезд мужа вселил в нее некоторую надежду, и она решила дождаться результатов. В этом подавленном состоянии она имела несчастье узнать о скоропостижной кончине Лаланда, которого оставила в Париже, чтобы вести через него переписку с принцем. С его смертью она лишилась последней поддержки в тот самый момент, когда более всего в ней нуждалась.
Между тем армия осадила какой-то город. Несмотря на свое отчаянное положение, графиня день и ночь терзалась страхом за принца Наваррского.
Худшие ее опасения оправдались: получив письма из армии, она узнала о конце осады и о том, что принц Наваррский погиб в последний день. Графиня лишилась чувств и несколько дней пребывала в состоянии беспамятства. Непомерность ее горя казалась ей временами своего рода утешением. Она не боялась больше ни за свой покой, ни за свою репутацию, ни за свою жизнь – только смерть была ей желанна. Она надеялась, что горе убьет ее или она сама наложит на себя руки. Стараясь кое-как соблюсти приличия, графиня объявила, что ее мучат жестокие боли, дабы оправдать свои стоны и слезы. Страдания заставили ее задуматься о своей жизни, она поняла, что заслужила их, но натура и христианская вера удерживали ее от самоубийства.
Горе ее было еще совсем свежим, когда внезапно приехал граф. Она думала, что уже испытала все муки своего положения, но приезд мужа стал для нее новым испытанием. Ему сказали, что она больна, и, поскольку граф никогда не нарушал правил благопристойности в глазах общества и домочадцев, он первым делом направился к ней. Он нашел графиню в ужасном состоянии, она выглядела как помешанная и не смогла сдержать стенаний и слез при его появлении, объяснив их мучительными болями. Граф пожалел жену, смягчился и, желая отвлечь ее, начал рассказывать о гибели принца Наваррского и неутешном горе его вдовы.
Графиня не выдержала, слезы хлынули из ее глаз с такой силой, что граф поразился и заподозрил правду; растерянный и удрученный, он вышел из комнаты жены, усомнившись в том, что ее состояние вызвано телесным недугом. Этот бурный поток слез, усилившийся, когда он заговорил о смерти принца, потряс графа, и в памяти его внезапно всплыл случай, когда он застал принца на коленях у постели графини. Вспомнил он и то, как она обошлась с ним, когда он захотел к ней вернуться, и картина для него прояснилась, хотя у него еще оставались некоторые сомнения, порождаемые обычно самолюбием в отношении неприятных открытий, в которые нам слишком тяжело поверить.
Граф пришел в неистовство. Его охватила жажда мести, но он был человеком благоразумным и потому решил, не поддаваясь первому порыву, назавтра с утра уехать, отложив на время выяснение подробностей и принятие решений.
Хотя графиня была вне себя от горя, она все же заметила, с каким видом муж вышел из ее комнаты, и поняла, что выдала себя. Не страшась более за свою жизнь, к которой она теперь питала лишь отвращение, она решила расстаться с ней так, чтобы не лишать себя надежды на жизнь вечную.
Во власти смертельных терзаний, горя и раскаяния она кое-как собралась с мыслями и решилась написать мужу следующее:
«Это письмо будет стоить мне жизни, но я заслуживаю смерти и желаю ее. Я беременна. Того, кто стал причиной моей беды, нет более в живых, так же как и единственного человека, который знал о наших отношениях, общество же никогда о них не подозревало. Я хотела своими руками лишить себя жизни, но теперь вверяю ее Богу и Вам во искупление своей вины. Я берегла свою честь в глазах света, ибо моя репутация принадлежит не только мне, но и Вам – сохраните же ее ради себя самого. Мое положение скоро будет заметно, не открывайте никому его истинную причину и убейте меня, когда Вам будет угодно и каким угодно способом».
