После этого они говорили о разном, но уже не о китах и не о чужих цивилизациях. В половине одиннадцатого, после того как они ещё посидели у камина в салоне, заказав себе выпить: Кроув — бурбон, а Эневек, как обычно, минеральную воду, — они распрощались. Она проводила его наружу. Облака окончательно рассеялись. Над ними простиралось звёздное небо, которое, казалось, втягивало их в себя. Некоторое время они просто смотрели вверх.
— Вам иногда не надоедают ваши звёзды? — спросил Эневек.
— А вам ваши киты?
Он засмеялся:
— Нет. Не надоедают.
— Я очень надеюсь, что вы их отыщете.
— Я вам сообщу об этом, Сэм.
— Я и так узнаю. Это был очень приятный вечер, Леон. Если наши пути ещё раз пересекутся, я буду рада. Будьте внимательны к своим подопечным. Я думаю, эти животные имеют в вашем лице верного друга. Вы добрый человек.
— Откуда вам знать?
— В моём положении вера и знание поневоле находятся на одной длине волны. Берегите себя.
Они пожали друг другу руки.
— Может быть, мы встретимся, когда будем косатками, — в шутку сказал Эневек.
— Почему именно косатками?
— Индейцы квекиютл верят, что каждый, кто при жизни был хорошим человеком, в следующий раз рождается косаткой.
— Да? Мне это нравится! — Кроув улыбнулась до ушей, и Эневек понял, что большинство её морщин происходят от улыбок. — А вы верите в это?
— Разумеется, нет.
— Почему же? Разве вы не один из них?
— Из кого? — спросил он, хотя прекрасно понял, кого она имела в виду.
— Из индейцев.
Эневек почувствовал, как всё в нём окаменело. Он взглянул на себя её глазами. Приземистый мужчина с широкими скулами и медной кожей, слегка суженными глазами и густыми, падающими на лоб прямыми смоляными волосами.
— Что-то вроде того, — сказал он после слишком долгой паузы.
Саманта Кроув оглядела его. Потом достала пачку сигарет из своей ветровки, прикурила и сделала глубокую затяжку.
— М-да. К сожалению, я и этим одержима. Всего хорошего, Леон.
— Счастливо, Сэм.
13 марта
Норвежское море и побережье
Сигур Йохансон не видел Тину Лунд неделю. В это время ему пришлось заменять заболевшего профессора и прочесть на несколько лекций больше, чем было запланировано. Кроме того, он был занят статьёй для журнала и ещё пополнением своего винного погребка, ради чего ему пришлось оживить ослабевшую связь с одним эльзасским знакомым, представителем славной давильни Hugel&Fils, располагавшей известными раритетами. Некоторые из них Йохансон намеревался подарить себе ко дню рождения. А также он по случаю приобрёл виниловые пластинки с записями 1959 года «Кольца Нибелунгов» под управлением сэра Джорджа Солти и коротал с ними вечера. Червяки Лунд были оттеснены на второй план, тем более, что пока о них не было никаких новых известий.
На девятый день после их встречи Лунд наконец позвонила — в явно приподнятом настроении.
— Что-то больно ты весела, — отметил Йохансон. — Не повредит ли это твоей научной объективности?
— Вполне возможно, — радостно возвестила она.
— Объяснись.
— Потом, при случае. Слушай, завтра «Торвальдсон» будет на континентальной окраине и спустит на глубину робота. Хочешь при этом присутствовать?
Йохансон мысленно просмотрел своё расписание.
— В первой половине дня я занят, — сказал он. — Буду знакомить студентов с сексуальной жизнью серных бактерий.
— Это плохо. Корабль отплывает ранним утром.
— Откуда?
— Из Кристиансунна.
Кристиансунн находился в часе езды от Тронхейма на скалистом мысе, обдуваемом всеми ветрами. С расположенного неподалёку аэродрома регулярно летали вертолёты в сторону буровых островов, которые один за другим тянулись по всему североморскому шельфу вдоль норвежского фарватера. Семьсот платформ для добычи нефти и газа.
— Может, я приеду позже? — предложил Йохансон.
— Да, пожалуй, — сказала Лунд после короткого раздумья. — Неплохая идея. Собственно, мы оба могли бы приехать позже. Что ты делаешь послезавтра?
— Ничего, что нельзя было бы отменить.
— Тогда так и поступим. Приедем позже, переночуем на «Торвальдсоне» и вдоволь насмотримся на запуск этого робота.
— То есть ты поедешь со мной?
— Не совсем. Я полдня проведу на берегу, а ты примкнёшь ко мне после обеда. Вместе полетим в Гульфакс, а оттуда нас переправят на «Торвальдсон».
— Одно удовольствие слушать, как ты импровизируешь на ходу. А можно узнать, зачем такой сложный путь?
— Ну, чтобы тебе было проще.
— Мне-то да. Но ты могла бы спокойно отплыть завтра утром прямо на борту.
— Лучше я составлю компанию тебе.
— Врёшь, но очаровательно, — сказал Йохансон. — Где я тебя там найду?
— Приезжай в Свегесунне.
— О боже! В эту дыру?
— Это очень милая дыра, — настаивала Лунд. — Встретимся в «Фискехузе». Знаешь, где это?
— Я достаточно хорошо знаком с цивилизацией Свегесунне. Это ресторан на берегу рядом со старой деревянной церковью?
— Правильно.
— Часа в три?
— В три — прекрасно. Я договорюсь насчёт вертолёта. — Она сделала паузу. — У тебя уже есть какие-нибудь результаты?
— К сожалению, нет. Может, завтра будут.
— Хорошо бы.
Они закончили разговор. Йохансон наморщил лоб. Опять этот червяк. Пробился на передовую линию и снова завладел его вниманием.
Это всегда было неожиданно, когда в давно изученной экосистеме вдруг из ничего возникал новый вид. Сами по себе черви не вызывали никакой тревоги. Если они действительно родня ледового червя, то они косвенно питаются метаном. А метан есть всюду на континентальных склонах, в том числе и в Норвегии.
Тем не менее, что-то в них было странным.
Войдя на следующий день в свой кабинет, он обнаружил два письма с таксономическими заключениями. Он удовлетворённо пробежал глазами результаты и уже хотел отложить письма. Но потом перечёл их.
Удивительные существа. Действительно.
Он засунул все бумаги в папку и отправился на лекцию. Два часа спустя он ехал в своём джипе по холмистому ландшафту фьорда в направлении Кристиансунна. Уже таяло, и кое-где обнажилась земля. В такие дни трудно одеться по погоде. Половина университета была простужена. Йохансон предусмотрел все возможные варианты и собрал целый чемодан. Лунд, конечно, будет над ним потешаться — как всегда, когда он являлся с таким багажом. Ну и пусть. Если бы мог, Йохансон и сауну с собой прихватил. Кроме того, он запасся кое-чем, чтобы полакомиться вдвоём, когда придётся коротать ночь на корабле.
