— Я понимаю, старина, поверь мне. Как, держишься? Работа есть?
— У меня все в порядке, — вру я. — Просто великолепно. — Если начну рассказывать Дану о финансовых проблемах, он предложит мне деньги, фактически навяжет, насколько я его знаю, — а мне не по душе принимать милостыню, даже от самого близкого из Бронтозавров.
— Слушай, ты получил часы, что я послал тебе, те, что…
— Да, да, конечно. Спасибо. — Некоторое время тому назад Дан случайно наткнулся на часы, которые Эрни забыл у него невзначай где-то за месяц до убийства. После моего бесславного возвращения из Нью-Йорка Дан отправил часы с посыльным на мой адрес, что я расценил как скрытую поддержку. И это оказалось самым весомым из полученных мной соболезнований.
— Ты представляешь здесь интересы страховой компании? — интересуется он.
Я киваю:
— Меня послал Тейтельбаум.
— Без дураков? Ты снова вкалываешь на «ТруТел»?
— По крайней мере, в этом деле. Кто знает, может, и дальше без работы не останусь.
— Как в старое доброе время, так, что ли? Мистер Тейтельбаум… Да, Т-Рекс, о котором хочется забыть. — Дану выпали скверные полтора года контракта с «ТруТел» — так мы и познакомились, — прежде чем он распрощался с независимостью и поступил на службу в лос-анджелесский полицейский департамент. В агентстве ходят легенды о его стычках с Тейтельбаумом.
Мы немного болтаем о старых добрых временах — дело Страма, процесс Куна, провал шлюхи с Голливуд-бульвара — лучше не спрашивайте, — еще чуть-чуть о планах на будущее. Он не прочь провести отпуск в «Экспрессии», нудистской колонии динозавров в Монтане — там сотни наших прохаживаются в своем натуральном обличье, грея шкуру на теплом солнышке, — и хотя подобного рода мечты — кратчайший путь к безделью, я не хочу объяснять ему, что не могу себе позволить нескольких дней безделья, и не только из-за цены хорошего крема для загара.
— Отличная идея, — говорю я. — Позвони, когда определишься со временем.
В конце концов, когда разговор двух старых друзей входит в привычный ритм, я возвращаюсь к делу:
— Что привело тебя сюда? Разве этот случай не выходит за пределы твоей компетенции? — Дан обычно работает в центре; долина Сан-Фернандо очень далека от протоптанных им троп.
— Они обратились за помощью в наш отдел поджогов, — объясняет Дан. — Мы постоянно помогаем друг другу. Я всего лишь охраняю место происшествия, и, видать, не слишком прилежно.
— И что скажешь мне о пожаре?
— Самому лень искать, господин частный сыщик?
— Думаю, если спихнуть всю работу на тебя, самому можно отправиться домой и поспать наконец. Неделя была долгой.
Дан вытаскивает потертый желтый блокнот и бормочет себе под нос, листая страницы:
— Поглядим… в среду утром, около трех, в восемнадцатую пожарную часть поступил сигнал о том, что горит «Эволюция-клуб» на бульваре Вентура. Звонивший себя не назвал, только сообщил, что весь дом охвачен пламенем.
— Откуда был звонок?
— Из телефонной будки напротив. Были отправлены три машины вместе с целым караваном спецтранспорта: кареты «скорой помощи», фельдшеры и тому подобное.
— Это обычная процедура? В смысле, целый караван? — Я достаю ручку и блокнот и записываю детали — важные, неважные, — все, что успеваю ухватить. Никогда не знаешь, что пригодится.
— Ясное дело, когда горит ночной клуб. Как правило, больше вреда наносят не огонь и не дым, а охваченные паникой клиенты. Они превращаются в стадо обезумевших Компи, и плевать им, кого они топчут. — Он лижет палец и снова листает блокнот. — Клиенты рвутся на улицу, лезут отовсюду…
— Пятьдесят, сто, сколько? — Другими словами, сколько свидетелей, будь они неладны, мне предстоит опросить?
Дан смеется и качает головой:
— Видно, ты давно не посещал вечеринок в Долине?
— Стараюсь не выбираться за пределы Западной стороны. У меня здоровье и так ни к черту, чтобы еще окончательно погубить его здешним смогом.
— В хороший вечер в такие места набивается сотни четыре. К счастью для тебя — и для них, я полагаю, — утро среды не самое время для столпотворения. По приблизительным оценкам, можно говорить о ста восьмидесяти — двухстах гостях.
— Имена и номера телефонов?
— Около двадцати.
— Для меня вполне достаточно.
— Двое погибших — задохнулись в дыму, как мы полагаем, — продолжил Дан. — Еще один, с ожогами, в критическом состоянии — кстати, тот тип, которому и принадлежал клуб.
— Динозавр, так?
Дан поднимает бровь:
— Кому же может принадлежать клуб с названием «Эволюция»? Ну, продолжай…
— Похоже, к черту летит теория страховой компании о самоподжоге. В смысле, реши я спалить собственное заведение, отправился бы куда-нибудь перекусить не меньше чем за час до пожара.
— И любой бы так поступил, верно? А мои люди утверждают, что им вчетвером пришлось ломать дверь, чтобы вытащить парня из его конторы. Он уже был полумертвый, поджаренный, как индейка, а все сопротивлялся… Говорят, никогда такого не видели.
— Будто охранял что-то?
— Кто знает? Мы не нашли ничего, кроме действительно красивого кресла.
— Дай угадаю — он ведь Компи, верно?
— Не-а, он как раз твоего вида. Рапторы, известное дело, не слишком догадливы.
— По крайней мере, мозг у меня побольше шарика для пинг-понга.
Дан кидает мне шелестящий страницами блокнот:
— Сам убедись, — тычет он пальцем в каракули. — Вот, слово в слово, показания присутствовавшего офицера. Все свидетели утверждают, что сначала раздался грохот, потом повалил дым. Гости кинулись наружу, сметая все на своем пути, а уж затем сзади вырвалось пламя, как раз к приезду пожарных.
— Вырвалось, говоришь? Бомба?
Дан качает головой:
— Мы здесь все прочесали — никаких следов взрыва. Но ты на правильном пути… Пойдем-ка со мной. — Дан спускается по лестнице, и я покорно семеню следом. Тупая боль в хвосте постепенно утихает, за что я ей очень признателен.
Мы держим путь мимо обгоревших столов и почерневших табуретов у стойки; все покрыто легким серым пеплом. Я замечаю, что спинки стульев вырезаны в форме силуэтов человекообразных на разных этапах их эволюции, причем все они изрядно шаржированы и ни один симпатии не вызывает. Совершенно идиотская физиономия афарского австралопитека превосходно уравновешивается самодовольной миной гомо эретикуса; гомо хабилис радостно застыл над кучкой собственных фекалий, в то время как, по-видимому, сильно эволюционировавший гомо сапиенс запечатлен в виде оплывшей массы, намертво прилепленной к огромному телевизору. Кто-то изрядно повеселился, проектируя это заведение.
