женой не стыдно?
– Закончила? – хрипло интересуюсь я.
Она складывает руки на груди и вскидывает подбородок, и я продолжаю:
– Я переехал в эту квартиру пару дней назад. Поэтому здесь до сих пор необжито. У меня не было ни времени, ни желания что-либо делать, так как мы только вернулись с выездной игры, и я чертовски устал. И я не принимал тебя за шлюху, мне вообще глубоко наплевать на то, чем ты занимаешься. Я лишь увидел, как ты лежишь на полу этого гребаного бара, и решил тебе помочь. Если это преступление, можешь сдать меня копам. Очевидно, что твой жених избил тебя не в первый раз. Но это не мое дело. Я могу тебе помочь, но уговаривать не буду. Хочешь уйти – уходи. Я не собираюсь пытаться тебе помочь, если тебе это не нужно. Я не мать Тереза, прости.
Она молчит и внимательно изучает меня своими глазами цвета карамели. Радужка глаз переливается золотистым из-за лучей солнца, проникающих на кухню сквозь маленькое окно над столом. Ее зрачки бегают туда-сюда, пока мы оба буравим друг друга взглядами. Тишину в квартире нарушает лишь сопение Чендлера и мой громкий стук сердца, пульсирующий в висках.
Я никогда не имел дел с жертвами домашнего насилия и понятия не имею, что нужно делать и говорить. Но и терпеть шипы Хлои у меня больше нет сил. Я практически уверен, что сейчас она развернется и уйдет. И я не сдвинусь с места, чтобы попытаться ее остановить.
Больше всего на свете я ненавижу чувство беспомощности. Когда ты просто стоишь и не можешь ничего предпринять. Потому что решение сейчас только за этой с виду сильной девушкой, которая по какой-то неведомой причине не может дать отпор этому ублюдку.
Почему она с ним? Зачем она выходит за него? По какой причине терпит все, что он творит?
Так много вопросов, но она не ответит ни на один из них.
Жертва абьюза всегда будет оправдывать своего абьюзера. Говорить, что он хороший. И что когда он не пьян и не бьет ее, то он самый прекрасный мужчина на земле. И как бы мне ни хотелось сейчас закрыть Хлою здесь и помочь ей оборвать с ним любые связи, я не вправе решать что-то за нее.
Это ее выбор, а не мой.
Раздается звонок в домофон, и мы оба поворачиваемся на звук. Молча прохожу мимо Хлои и подтверждаю уведомление с охраны о приходе курьера. В абсолютной тишине дожидаюсь его у двери, а затем забираю у него доставку правильного питания, которую заказала для меня Эбби. Клянусь, если бы не она, то я бы забывал есть.
Возвращаюсь с несколькими пакетами к барной стойке, возле которой по-прежнему молчит Хлоя, и начинаю доставать из них смузи и множество контейнеров с едой. Расставляю еду в холодильник, а затем тянусь к шкафу за тарелками, в которые рассыпаю шоколадную гранолу с орехами и заливаю кокосовым йогуртом.
Все это время Хлоя просто наблюдает за мной и по-прежнему остается здесь. Ставлю обе тарелки на столешницу, пододвинув одну к Хлое. Молча протягиваю ей ложку, и она нерешительно берет ее из моих рук. Сажусь на стул напротив нее и приступаю к завтраку.
Тишина даже не напрягает, ведь она звучит гораздо приятнее колючих высказываний Хлои.
– Спасибо, – вдруг шепчет Хлоя.
Просто киваю. Делаю вид, что перемены в ее настроении меня совсем не удивляют, и продолжаю жевать. Она следует моему примеру.
– Так твоя жена не будет против, что я побуду здесь сегодня? – спустя пару минут тихо спрашивает Хлоя.
– Не будет, – коротко отвечаю я, ликуя, что она остается.
– Хорошо. Я могу поспать на диване, чтобы не занимать вашу кровать.
– Не беспокойся об этом, – коротко бросаю я.
Она прикусывает губу.
– Ты сказал про какую-то выездную игру. Спортсмены часто отсутствуют дома, да?
Киваю.
– Не думала, что в Лос-Анджелесе играют в хоккей.
Вскидываю бровь.
– Почему нет?
– Ну у вас здесь постоянное лето. А хоккей – зимний вид спорта.
Улыбаюсь.
– Хочешь поговорить о погоде? – интересуюсь, цитируя Беллу Свон.
Она звонко смеется. И этот звук сейчас кажется таким удивительным, что мои губы тоже расплываются в улыбке.
– Отсылка к «Сумеркам»? – с улыбкой интересуется она.
– Почему ты так удивляешься? У меня есть младшая сестра, она заставляла меня смотреть с ней все части.
– И в чьей она команде: Джейкоба или Эдварда?
– О, Эбби нравится отец Беллы, – протягиваю я, и Хлоя прикусывает губу, чтобы сдержать смех.
Наш диалог кажется таким абсурдным в данных обстоятельствах, но я не тороплюсь его обрывать.
– А ты в чьей команде? – продолжаю задавать тупые вопросы, лишь бы только Хлоя вновь не закрылась. – Дай угадаю: Джейкоба. Ведь все девчонки говорят, что во второй части он стал горячим.
– Не угадал, – издает смешок Хлоя. – Я просто смотрела только первую часть.
Открываю от удивления рот.
– Что?! Это невозможно!
Она снова смеется.
– Возможно.
– Мы должны посмотреть «Новолуние». – Я поднимаюсь со стула и убираю тарелку в раковину. – Ну и все остальные части заодно.
– Ты же это не серьезно? – Она вскидывает бровь и поднимается следом за мной.
– Я более чем серьезно.
Хлоя протягивает мне тарелку, после чего убирает прядь волос за ухо и облизывает губы.
– Мне не кажется, что это хорошая идея, – подняв на меня свои янтарные глаза, произносит она.
Облокачиваюсь на столешницу и смотрю на нее.
– Допустим. Но могу я кое-что тебе сказать?
– Мне уже страшно, – выдыхает Хлоя. – Но попробуй.
Я опускаю взгляд вниз и облизываю губы. Набираюсь смелости. А затем вновь встречаюсь с ней взглядом и просто прошу:
– Выбери себя.
– Что?
– Ты сказала, что этот ублюдок – твой осознанный выбор. Так вот: выбери себя. Хотя бы на эти оставшиеся несколько часов, что он проведет за решеткой.
Она удивленно смотрит на меня и приоткрывает губы, а затем просто кивает. И с моих губ срывается облегченный вздох.
Как же с ней сложно.
ГЛАВА 8
BLUE FOUNDATION – EYES ON FIRE
Хлоя
Десять часов. Ровно столько времени я провела за просмотром всех частей «Сумерек». С ума сойти.
Мы с Эштоном сидим на диване с самого утра. Вокруг нас – на столе, на полу, даже на диване – горы пустых контейнеров, потому что, как оказалось, аппетит у Эштона, как у мамонта. Я думала, что курьер привез ему еду как минимум на неделю, но теперь уверена – этого хватит ему не больше чем дня на два.
И как его жена справляется с таким аппетитом? А еще мне интересно, где она. Но все-таки не настолько интересно, чтобы я вновь заговорила о ней.
За все это время единственное, о чем мы разговаривали со здоровяком, – это сюжеты фильмов. Ни слова о его жене. Ни слова о Фрэнке. Ни слова обо мне. И ни слова о том, что делать дальше.
И это просто прекрасно. Потрясающе. Восхитительно. Феноменально.
Я не помню, когда в последний раз вот так просто лежала и смотрела кино. Или вообще делала что-либо в свое удовольствие.
Если бы сейчас кто-то попросил меня рассказать о себе, то единственное, что я смогла бы поведать, – это то, что меня зовут Хлоя Маккалистер, и мой отец – тот самый миллиардер, владелец «Хисторикал». А, ну и обязательно упомянула бы о том, что совсем скоро я стану женой Фрэнка Дугласа, того самого сына генерального прокурора Канады. И на этом, пожалуй, все.
Чем я занимаюсь по жизни? Ничем.
Что я люблю в этой самой жизни? Ничего.
Напиши я автобиографию, она бы состояла страниц из двух, не более.
И, пожалуй, кроме того,
