нельзя.
– Во время нашей первой встречи вы смотрели прямо на меня, – заметил Северин.
Кассандра окинула его мягким осуждающим взглядом:
– Мы не были представлены друг другу официально. Вы внезапно выскочили перед нами, словно чертик из табакерки, и вмешались в приватный разговор…
Он даже не попытался изобразить раскаяние:
– Я не мог сопротивляться внутреннему порыву. Мне было необходимо предложить вам альтернативу браку с Уэстом Рейвенелом.
Горячий румянец залил ее лицо, жар начал растекаться по всему телу. Разговор неожиданно стал слишком личным.
– С моей стороны это был глупый порыв. Я переживала, потому что иногда мне кажется, что я никогда… Впрочем, за Уэста, я, конечно, не выйду.
Он пристально посмотрел на нее и тихо спросил:
– Значит, у вас нет к нему чувств?
– Нет, он мне как родной дядя.
– Дядя, которому вы сделали предложение.
– В минуту отчаяния, – возразила Кассандра. – Уверена, вам знакомо нечто подобное.
Том покачал головой:
– Отчаяние не входит в число моих эмоций.
– Вас никогда и ничто не приводило в отчаяние?
– Нет. Давным-давно я определил полезные для меня чувства и решил, что испытывать буду только их, не беспокоясь об остальных.
– Неужели можно вот так просто решить, что ощущать, а что нет? – удивилась Кассандра.
– Лично я могу.
Их негромкий разговор прервала кухарка:
– Как обстоят дела с ремонтом котла, мистер Северин?
– Конец уже виден, – заверил ее Томас.
– Леди Кассандра, – проворчала кухарка, – вы бы не отвлекали джентльмена от работы.
– Не буду, – покорно пообещала девушка и, заметив удивленный взгляд мистера Северина, вполголоса пояснила: – Кухарка знает меня с детства. Помню, как я сидела на табурете у ее рабочего стола и играла с кусочками теста.
– А какой вы были в детстве? Серьезной и правильной девочкой с кудряшками?
– Нет, я была сорванцом с ободранными коленками и разным мусором в волосах. А вы? Наверное, необузданным и непоседливым, как и большинство мальчишек?
– Не сказал бы, – ответил Томас, и его лицо вмиг посерьезнело. – Мое детство было… коротким.
Склонив голову набок, она с любопытством уточнила:
– Как это? Почему?
Когда между ними повисло молчание, и она поняла, что мистер Северин раздумывает, стоит ли отвечать. Между его темными бровями залегла небольшая складка.
– Однажды, мне тогда было лет десять, – проговорил он наконец, – отец взял меня с собой на вокзал Кингс-Кросс. Он искал работу, а там было место носильщика. Когда мы добрались до станции, отец отправил меня в главное управление узнать насчет работы. Сказал, что ему нужно уехать на некоторое время и мне придется самому заботиться о матери и сестрах, пока он не вернется. И ушел покупать билет.
– Он так и не вернулся? – осторожно, мягко спросила она.
– Даже не собирался, – резко бросил Северин.
«Бедный ребенок», – подумала Кассандра, но промолчала, чтобы не унижать его жалостью. Кроме того, она понимала, каково это – быть преданной отцом. Пусть он и не покидал семью навсегда, но часто проводил недели или даже месяцы вдали от Эверсби.
– Вам удалось получить работу? – спросила Кассандра.
Северин коротко кивнул:
– Да, продавать газеты и еду в поездах. Один из станционных смотрителей дал мне взаймы денег, чтобы продержаться первое время. С тех пор я полностью обеспечиваю мать и сестер.
Кассандра молчала, переваривая новую информацию о человеке, которого описывали в столь противоречивых выражениях. Черствый, щедрый, честный, хитрый, опасный, то друг, то недруг, но всегда авантюрист. И все-таки, несмотря на сложный характер, ему были присущи многие качества, достойные восхищения. В нежном возрасте он столкнулся с суровыми реалиями жизни и взял на себя ответственность за семью. И ему удалось не только выжить, но и преуспеть.
Кассандра наблюдала, как он наносит пасту для пайки на трубу и стыки, и движения его рук – ухоженных, с длинными пальцами, но в то же время сильных и умелых – завораживали. На мускулистых предплечьях сквозь поросль темных волос проглядывали едва заметные шрамы.
– Откуда это у вас? – спросила она.
Северин посмотрел на свои руки:
– Шрамы? Ожоги от искр. Такое не редкость во время ковки и сварки. Небольшие частицы раскаленной стали прожигают перчатки и одежду.
Кассандра вздрогнула:
– Но ведь это, должно быть, больно!
– Рукам не очень: частицы, как правило, отскакивают от потной кожи, – по его лицу скользнула легкая тень улыбки, – а вот случайная искра, которая прожгла штанину или ботинок и осталась на месте, причиняет невыносимую боль.
Северин чиркнул спичкой о плиту и наклонился, чтобы зажечь спиртовую паяльную лампу с перфорированным соплом, затем стал осторожно поворачивать ручку, пока из сопла не вырвалось шипящее непрерывное пламя. Сжимая лампу в одной руке, он направил огонь на замазанный пастой для пайки шов, удерживая пламя в таком положении, пока паста не расплавилась и не начала пузыриться.
– А теперь самое интересное! – он бросил на Кассандру лукавый взгляд и усмехнулся. – Хотите помочь?
– Да, – ответила она с готовностью.
– Видите вон тот тонкий металлический прут припоя на полу? Да, верно. Возьмите его за один конец. Вы будете наплавлять валик вокруг шва, чтобы его запечатать.
– Наплавлять валик?
– Проведите линию кончиком прута. Начните с противоположной стороны от того места, куда я направляю пламя.
Пока Северин подносил пламя к трубе, Кассандра обводила место соединения двух деталей кончиком припоя. Металл мгновенно плавился и растекался. «Действительно увлекательно!» Наблюдая за тем, как припой, обволакивая, аккуратно запечатывает шов, она испытывала какое-то до той поры незнакомое ей чувство удовлетворения.
– Идеально, – одобрительно заметил Северин.
– Что еще нужно спаять? – спросила она, и он рассмеялся, увидев ее рвение.
– Другой конец трубы.
Вместе они, всецело сосредоточившись на задаче, припаяли медную трубу к другой трубе, выходившей из стены. Они стояли на коленях немного ближе друг к другу, чем было допустимо, но Северин вел себя как джентльмен. По правде говоря, его поведение было куда почтительнее и любезнее, чем у большинства знатных лордов, с которыми ей довелось познакомиться во время лондонского сезона.
– Очень любопытно, – проговорила Кассандра, глядя, как расплавленный припой бежит по шву, хотя должен стекать вниз. – Он бросает вызов силе тяжести. То же самое происходит, когда жидкость поднимается по волоскам рисовальной кисточки, когда я погружаю ее в воду.
– Вы очень сообразительны, – с улыбкой проговорил Том. – Причина в обоих случаях одна и та же. Капиллярный эффект – так называется это явление. В очень узком пространстве, таком как шов между трубой и деталью соединения, частицы припоя настолько сильно притягиваются к меди, что поднимаются по поверхности вверх.
Кассандра засияла от похвалы:
– Меня так никто никогда не называл. Обычно так говорят о Пандоре.
– А что говорят о вас?
Она издала самоуничижительный смешок:
– Ну, обычно восхищаются моей внешностью.
Северин некоторое время молчал, потом заметил хрипловатым голосом:
– Внешность далеко не единственное ваше достоинство.
Кассандру затопила волна удовольствия, по всему телу разлился жар. Она заставила себя сосредоточиться на пайке, радуясь, что у нее не дрожат руки, хотя сердце колотилось и замирало.
Завершив работу, Северин погасил пламя в паяльной лампе и забрал у Кассандры металлический прут, избегая смотреть ей в глаза.
– Прошу прощения за свое необдуманное предложение. Это было слишком… самонадеянно. Глупо. С тех пор я уже увидел множество других причин, которые подтверждают правильность моего выбора, и красота далеко не самая главная.
Кассандра уставилась на него в изумлении.
Влажный воздух в помещении
