осуществляю в присутствии свидетелей mancipatio, то есть обращаю в собственность себя и семьи этот дом.
— Хрен там плавал, номинальный собственник — покойный турок. Non est dominus qui eam disponere possit. У меня нельзя отнять того, чему я ещё не собственник.
— Ничего себе, а ты подготовился и выучил экзамен хотя бы на тройку. Но свои претензии я заявляю уже сейчас и дождусь, когда ты станешь собственником. То же самое касается твоего домена, то есть земли.
— И снова мимо, имперские правила тут не работают.
— А что же работает? — саркастически спросил уверенный в себе дядя.
— Феодальные правила, ленное право, слышал о таком?
— Как ты со старшим разговариваешь⁈
— Как владетельный граф с захудалым бароном, вот как.
— Значит, слухи не врут? Но этот дом к Вьюрковскому не имеет отношения и мы в любом случае забираем его себе.
— Нихрена подобного, я объявляю его экстерриториальным. То есть формально, вы сейчас на территории каганата и местный суд ваши претензии не примет к рассмотрению.
— Это мы ещё посмотрим! — взорвался обманутый в надеждах дядя.
— А как же. Спешу и падаю посмотреть, как кинутый вами Лещёв проигнорирует экстерриториальность и вынесет решение против одного из глав республики.
— Коррупционер! Жулик! Взяточник, хапуга, мздоимец, вор! — припадочно заистерил дядя.
— Меня это утомляет. ФИЛИН! — заорал я, обращаясь к пустому пространству холла, но будучи твёрдо уверенным, что уж в родовом доме он меня услышит.
Шум крыльев, мягкий и плавный, тем не менее полностью заполонил всё помещение.
…
Такого массового перехода на персональную Изнанку я себе и представить не мог.
Предок, не знаю, насколько ему это было легко или не легко, перенёс всех, всё семейство.
Мы стояли в том же угрюмом сумеречном лесу, между бесшумных громадных сосен, сверху над нами нависал Филин и блистал глазами.
Судя по смущённым лицам членов семейства, они тут были впервые, что доставило мне некоторое злорадное удовольствие.
— Что заставило вас прийти ко мне? — пророкотал усиленный магией голос птицы.
Предвидя этот вопрос, я смолчал, не стал голосить и уже через мгновение раздался гомон голосов Филиновых и нестройные обвинения.
Надо сказать, Предок даже не шелохнулся и никак на эти сопли-вопли не отреагировал.
Когда они чуть поутихли, что произошло, вероятно, потому что им требовалось отдышаться, подал голос я:
— Заявляю о разделе клана, в том числе, в связи с выполнением задания по Вьюрку и наследованию графского статуса.
— Мда, — удовлетворённо расширил глаза Филин, — у тебя получилось!
— Последний? — спросил я, злорадно спрашивая так, чтобы контекст был моей семье не понятен.
— Последний, единственный. Мерзкий Вьюрок оторвался, лишился связи с миром Лица. Через сотню лет он восстановится и сможет выбрать новый род, но до этого он будет страдать за свою заносчивость и грубость.
Филиновы растерянно притихли.
— Подопечные мои! — Филин развёл крылья. — Ваши взаимные претензии мне понятны и… Я их не поддерживаю, потому что… Плевать я хотел на ваши юридические термины и отрасли права. Вы перестали охотиться, перестали ходить на Изнанку и убивать зверей, добывая кровью и потом добычу. Чего стоит такой ущербный клан?
— Уважаемый Предок! — откашлявшись, обратился к нему отец. — Ты позволишь это разделение? Но последствия… они самые разрушительные.
— Мне плевать. Чего стоили мои предостережения, данные лет сто назад? Ну да, патриарх был не ты. Но вы выбрали путь безопасности и трусости, придерживаетесь своих уютных пропуканных кресел в душных кабинетах. Мне нет дел до… Хотя нет. Новый патриарх!
— Я.
— Объявляю тебя таковым. Старый патриарх!
— Что? — выдавил из себя отец.
— Сколько вы остались должны в своей Москве?
— Ещё триста тысяч, а что?
— А что? — передразнил его Филин. — Сами ничего не умеете, мыши кабинетные. Аркадий, ты обязан погасить этот долг.
— Произведу необходимые действия.
— Как ты юридически округло ответил! — птицы вряд ли умеют плеваться, но тут Предку явно было недалеко от этого. — Ещё одно моё требование. Один из Филиновых должен остаться в Кустовом, чтобы восстановить свою природу, причём Аркадий не в счёт.
— Ещё бы, — сверкнул глазами отец. — Как патриарх Филиновых я официально заявляю, что лишаю его права быть Филиновым. Теперь у него нет фамилии.
— Задолбали вы официально о чём-то объявлять. Тут вам не трибуна, мать вашу. Не наглейте. Фамилии — ваша проблема, ваша традиция, мне всё равно. Идите и не позорьте мои старые перья.
Нас выкинуло обратно в холл куда беспардоннее, чем изъяло. Я, например, упал с кресла, но моего конфуза никто не заметил потому, что Филиновых тоже всех раскидало, видимо птица так показывает своё неудовольствие.
Ну, по крайней мере, он согласился на выделение меня в собственный род. Так сказать, в одно лицо. Кстати, это решает коллизию, как один член рода может иметь титул выше, чем остальные.
Недавно я был барон Филинов, сейчас граф… Кто я теперь!
— Граждане Филиновы! — встал, наконец, я.
— Подданные, неуч! — тут же некстати возмутился мой дядя.
— Да пофиг. Прошу вас покинуть территорию моего особняка.
— А он ещё не твой, сам же сказал, — нагло ткнул в моём направлении один из братьев.
— Тогда территорию посольства. Так уж вышло, что я министр иностранных дел с правом ношения оружия. Специфика страны, — я достал кольт и упёр его в кресло.
Мне пришлось убрать оружие, когда на меня сердито посмотрела мать, но моего настроя выпроводить их это не поменяло и они были вынуждены уйти.
Выдержать прессинг превосходящего социума сложно, мне помогали только стены и тот факт, что они и сами обескуражены встречей с Предком.
Я проводил их до ворот. Отец явно колебался, чтобы что-то мне сказать.
— Дело по «Грюнк» в силе и договорённости в силе. И я увеличиваю долю вознаграждения семьи до ста процентов.
— Ты делаешь это только, чтобы у нас появились деньги на погашение долга, а наличности ты нам не давал! — возмутился на мою очередную щедрость брат.
— Рад, что у меня такие прозорливые родственники, — съязвил я. — Подготовьте корректирующие документы и передайте их моему помощнику.
Не дав им что-то выкрикнуть в ответ, с грохотом захлопнул и запер ворота, после чего пошёл в дом. Несмотря на то, что было ещё не поздно, мне
