пыталось скрыть, что пользуется им.52 В Померании около 1500 года такие союзы признавались народом как разумные и поощрялись им как защита для своих дочерей и жен; на общественных праздниках почетное место, как само собой разумеющееся, отводилось священникам и их супругам.53 В Шлезвиге епископ, пытавшийся объявить эту практику вне закона, был изгнан из своей резиденции (1499 г.).54 На Констанцском соборе кардинал Забарелла предложил, что если не удастся подавить наложничество священников, то следует восстановить брак священнослужителей. Император Сигизмунд в послании к Базельскому собору (1431 г.) утверждал, что брак духовенства улучшит общественную мораль.55 Современный историк Платина, библиотекарь Ватикана, цитировал Энея Сильвия, говоря, что есть веские причины для безбрачия духовенства, но есть и более веские причины против него.56 Нравственная история священства до Реформации предстает в лучшем свете, если рассматривать священническое наложничество как простительный бунт против жесткого правила, неизвестного апостолам и христианству Востока.
Жалобой, которая в конце концов вызвала Реформацию, стала продажа индульгенций. Благодаря полномочиям, переданным Христом Петру (Мф. 16:19), Петром — епископам, а епископами — священникам, духовенство получило право освобождать исповедующегося кающегося от вины за грехи и от наказания в аду, но не от совершения покаяния за них на земле. Теперь лишь немногие люди, как бы тщательно они ни каялись, могли рассчитывать на то, что умрут, совершив все положенные покаяния; за остальное пришлось бы расплачиваться годами страданий в чистилище, которое милосердный Бог учредил как временный ад. С другой стороны, многие святые своей набожностью и мученичеством заслужили заслуги, вероятно, превышающие положенные за их грехи; Христос своей смертью добавил бесконечное количество заслуг; эти заслуги, согласно церковной теории, можно рассматривать как сокровищницу, из которой папа может взять часть или все временные наказания, понесенные и неисполненные отпущенными кающимися. Обычно предписанные Церковью наказания принимали форму повторения молитв, раздачи милостыни, паломничества к святыне, участия в крестовом походе против турок или других неверных, пожертвования денег или труда на социальные проекты, такие как осушение болот, строительство дороги, моста, больницы или церкви. Замена наказания денежным штрафом (Wehrgeld) была давно устоявшимся обычаем светских судов, поэтому раннее применение этой идеи к индульгенциям не вызвало фурора. Раскаявшийся кающийся, заплатив такой штраф, то есть сделав денежный взнос на расходы церкви, получал частичную или полную индульгенцию, не совершая новых грехов, но избегая дня, месяца, года в чистилище или всего того времени, которое ему пришлось бы провести там, чтобы завершить покаяние за свои грехи. Индульгенция не отменяла вины в грехах; она, когда священник отпускал раскаявшемуся кающемуся грехи, прощалась на исповеди. Таким образом, индульгенция — это отпущение Церковью части или всех временных (т. е. не вечных) наказаний за грехи, вина за которые была прощена в таинстве покаяния.
Эта хитроумная и сложная теория вскоре была преобразована простотой народа и жадностью quaestiarii, или «прощателей», которым поручалось или предполагалось раздавать индульгенции. Поскольку этим распространителям разрешалось оставлять себе процент от выручки, некоторые из них не настаивали на покаянии, исповеди и молитве, оставляя получателю свободу трактовать индульгенцию как освобождающую его от покаяния, исповеди и отпущения грехов и почти полностью зависящую от денежного взноса. Около 1450 года Томас Гаскойн, канцлер Оксфордского университета, жаловался, что
В наши дни грешники заявляют: «Меня не волнует, сколько зла я совершаю перед Богом, потому что я могу легко получить полное отпущение вины и наказания благодаря отпущению грехов и индульгенции, дарованной мне папой, чье письменное разрешение я купил за четыре или шесть пенсов или выиграл в качестве ставки в теннис [с индульгенцией]». Ибо эти торговцы индульгенциями бродят по стране и дают письмо о помиловании, иногда за два пенса, иногда за порцию вина или пива… или даже за наем блудницы, или за плотскую любовь».57
Папы — Бонифаций IX в 1392 году, Мартин V в 1420 году, Сикст IV в 1478 году — неоднократно осуждали эти заблуждения и злоупотребления, но они были слишком стеснены в средствах, чтобы осуществлять эффективный контроль. Они издавали буллы так часто и по таким запутанным поводам, что образованные люди потеряли веру в теорию и обвинили Церковь в бессовестной эксплуатации человеческого легковерия и надежд.58 В некоторых случаях, как в случае с индульгенциями, предложенными Юлием II в 1510 году или Львом X в 1513 году, официальная формулировка поддавалась чисто денежной интерпретации59.59 Один высокопоставленный францисканский монах с гневом описывал, как во всех церквях Германии были установлены сундуки для приема платежей от тех, кто, не имея возможности поехать в Рим на юбилей 1450 года, мог теперь получить ту же самую пленарную индульгенцию, бросив деньги в ящик; и он предупреждал немцев, за полвека до Лютера, что с помощью индульгенций и других средств их сбережения утекают в Рим.60 Даже духовенство жаловалось на то, что индульгенции перекачивают в папскую казну пожертвования, которые в противном случае могли бы пойти на местные церковные нужды.61 И снова католический историк подводит итог этому вопросу с восхитительной откровенностью:
Почти все злоупотребления, связанные с индульгенциями, проистекали из того, что верующие, после посещения таинства покаяния как признанного условия для получения индульгенции, оказывались вынужденными делать денежные пожертвования, соразмерные их средствам. Это подношение за добрые дела, которое должно было быть только вспомогательным, в некоторых случаях превращалось в главное условие….. Нужда в деньгах, а не благо душ, слишком часто становилась целью индульгенции….. Хотя в формулировках булл никогда не отступали от учения Церкви, а исповедь, раскаяние и предписанные добрые дела становились условием получения индульгенции, все же финансовая сторона вопроса всегда была очевидна, и необходимость делать денежные пожертвования самым скандальным образом выставлялась на первый план. Индульгенции все больше приобретали форму денежного соглашения, что приводило к многочисленным конфликтам со светской властью, которая постоянно требовала свою долю от доходов.62
Почти таким же корыстным делом, как продажа индульгенций, было принятие или выпрашивание духовенством денежных выплат, грантов, наследств за совершение месс, которые должны были сократить срок наказания души умершего в чистилище. Благочестивые люди выделяли на эти цели большие суммы, чтобы облегчить участь усопшего родственника или друга, либо сократить или отменить свой собственный чистилищный срок после смерти. Бедняки жаловались, что из-за их неспособности оплачивать мессы и индульгенции именно земные богачи, а не кроткие, наследуют Царство Небесное; а Колумб с горечью восхвалял деньги, поскольку, по его словам, «тот, кто ими владеет, обладает способностью
