только вовне, но и внутри.
«Возможно».
— Так вот, именно тут, во внутреннем мире образовался трассер, след, путь…
«Я понял. Не дыра в тебе, а след от того, как тебя тащил Насмешник — в тебе».
— Ну что-то вроде того. А моё неосознанное… — на это Потап ответил понимающей мыслеэмоцией, — либо хочет вернуться. Либо не хочет терять связь с домом. Но дыра, след — зарастали, со временем.
«И ты стал строить эту тропинку. Из-за неё дырка не заросла, но построить путь хрен знает куда… Не знаю, может, и выйдет».
— Да нахрен, именно мне это не надо, — отмахнулся я. — Мне, в общем-то, и тут хорошо, пока всякие смертники мне не мешают жить. Но даже с ними — справляемся. В общем: это «ничего», как и этот колодец — следствие того, что меня притащил Шут. И кучи энергии: я через день после того, как появился, прибил владетеля — кошака, и он первый начал…
«Всё правильно сделал», — важно одобрил Потап.
— Сам знаю. Так вот, я его прибил и получил кучу энергии, с которой просто не знал, что делать.
«А раз у вас нет духов, а может, и нави, то у тебя не было инстинкта, что делать с силой», — понятливо покивал топтыгин. — «Вот твой внутренний человечек и стал строить дырку с опорами».
— И вряд ли достроит, что и пофиг. Но я здесь бывал, могу из этих блоков энергию забирать.
«Хорошо. Похвастаться позвал? Понимаемо», — одобрительно закивал Потап.
— И пнуть твою жопу, — уточнил я, после чего кивки стали не столь довольными. — Вообще — нет. Мне интересно, эта дыра — мне не опасна? Ну там какие-нибудь межмировые твари, ещё что…
«Понятия не имею. Но вряд ли: там — ничего. А если бы в ничего было что-то, то ничего перестало бы быть ничего, а стало бы чем-то».
— Э-э-э… логично, — со сведёнными на переносице глазами буркнул я.
Но что главное — понял, что имел в виду Потап. И да, там, где простирался колодец, «ничего» не было, а было что-то. Пространство, космос, чёрт знает что. А вот где не было — не было именно ничего, которому для того, чтобы быть ничем, нужно, чтобы в нём именно ничего не было.
— Ладно, опасности, значит, нет, точнее, если она есть — то ты не в курсе, а скорее всего, и нет. Пинка ты получил…
«Р-р-ры-ы-ы!» — посулил топтыгин возмездие за возмездие.
Но точно — не тут, я это фактически ощущал. Тут я был «главный на внутреннем мире» и, кстати…
— Потап, а твоё логово…
«Похоже, но не то. Могу объяснить, но ты же не поймёшь, шебуршень глупый», — с этими словами он скинул мне пакет образов, от которого я натурально окосел.
Ни хрена не понял, но собрался и перестал охреневать: моему почтенству это не подобает. И стал выбираться из этого места, сначала — в обычную навь.
«Можно и сразу в твёрдый мир», — уточнил топтыгин, став здоровенным, призрачным и бочком подбирающимся ко мне.
— Это хорошо, буду знать, — воспарил я над трансформирующимся холмом Потрясателя, оставив мохнатую задницу без поживы.
«Кстати, шебуршень», — вдруг совершенно серьёзно обратился Потап. — «Ты эту фигулину, от которой я спал — возьми. Надо разобраться. И подготовиться, чтоб всякие мелкие гады так больше не делали».
Что, в общем — логично, так что после того, как я очнулся в каюте и надел начищенные сапоги (голова у меня была светлая, а не свежая, так что в дружину бы меня не взяли), я потопал в место своего заключения. А за мной на почтительном расстоянии топало офицерьё Потрясателя. Добрался, прибрал к лапам артефакт из какого-то металлического хлама. Возникало ощущение, что просто спёртого на помойке ближайшего одарённого-кузнеца. Кривая, затрапезного вида фигулина, просто оскорбительная моему почтенству.
Но замагиченная и зачарованная, что прекрасно ощущалось. И Потап, задумчиво порыкивая, приступил к изучению фигулины, как только она оказалась неподалёку от меня. Ну а я, наконец, переключил внимание на офицерьё Потрясателя.
— Давайте в совещательную, что ли, — махнул я лапой.
— В кают… — начал было кто-то, но был прерван физическим насилием: то ли локтем под бок, то ли кулаком под почку — чёрт знает.
Но до совещательной мы добрались под наставительный шёпот, что «его почтенство изволит не любить морские названия».
— Здорово, водоплавающие, — помахал я лапой. — И, кстати, не «не любить». Я ваши смешные названия просто изволю не знать: есть нормальные, а то, что вы себе понапридумывали — так называйте для себя, я не против, — милостиво разрешил я. — Так, вкратце: как я оказался на Потрясателе и с чего свалил Тралк.
В общем-то, можно было обойтись и без этого, но и водоплавающие могли, теоретически, начать бузить, саботажничать и прочее. Вероятность невелика, но проще потратить десять минут сразу и избегнуть лишних неприятностей. Рассказывал, как понятно, ограничено: мол, так и так, подло захватили моё почтенство враги. Подло наняли подлого Тралка. И вот я мог освободится сразу, но не желал конфликта, а старался капитанишку переубедить не брать грех на душу перед видомом. В общем-то, даже прямо не врал: так, экстраполировал частное на общее, недоговаривал и намекал. Но результат был нужным, хотя претензию мне, к моему удивлению, предъявили. Завуалированно, в виде сожаления.
— Эх, что же вы, ваше почтенство, сразу не вырвались? Впрочем что уж поделать, как есть. Но жаль, — выдал какой-то типа боцман или что-то такое.
— Как есть, — отрезал я, на что возражений не последовало. — Так, ладно. Сколько нам до Золотого добираться?
Ответом мне стало чертовски мне не понравившееся бэканье, мэканье и покашливание, причём всех присутствующих.
— Не слышу ответа, — уточнил я через минуту, не слишком добрым тоном — не отвечали, паразиты, да и вообще — реакция тревожная.
— Не гневайтесь, Михайло Потапыч —
