— Привет, Рико. — Я коротко машу рукой своему любимому повару, мои мысли все еще в миллионе миль отсюда, когда я занимаю позицию у окошка оплаты и готовлю кассу.
Погружение в монотонную рутину приветствия клиента, принятия его заказа, просьбы подъехать, затем принятия его денег оставляет много места для моих мыслей, пока я работаю, и часы тикают в изнурительном темпе, пока я молча обсуждаю, что мне делать с Ильей.
Он сказал, что даст мне время подумать, и в то же время он почти сказал мне, что мне нужно принять решение сейчас. Я не знаю, какие последствия могут быть, если я задержусь, или даже если я откажу ему, но у меня такое чувство, что он не тот, с кем стоит связываться. Воспоминание с нашей первой встречи о том, как он смеялся, когда я предположила, что кто-то может угнать его машину, приходит на ум. И то, как он сегодня предупредил меня, что он опасен, хоть я и пожала плечами в тот момент, но что-то в его тоне подсказывает мне, что он не шутил.
Русский акцент, шикарные машины, избыток денег, которые у него есть, чтобы оплатить мне колледж, зловещая энергия, которая, кажется, окружает его, как темное облако, — все это указывает на то, что он, вероятно, вовлечен в Братву, которая практически управляет Энглвудом и большей частью Центральной и Западной части Чикаго. И если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что он, должно быть, высоко в чинах.
Я могла бы в конечном итоге полностью пожалеть о своем решении принять его сделку. С другой стороны, я задаюсь вопросом, как сильно я могу пожалеть, что отказала ему. Мое самоуважение говорит мне, что я ни за что на свете не продам свое тело за деньги. Но разве я не делаю этого каждый день, когда выхожу за рамки своих возможностей, чтобы просто свести концы с концами? Может быть, это просто мой способ оправдать сделку, которая, как я знаю, не лучше проституции.
— Уитни! — Резко говорит Дэвид, мой ночной менеджер, выходя из-за угла, когда я закрываю окно за другим клиентом, отдав ему сдачу.
Я резко поворачиваюсь, вырванная из своих мыслей, чтобы увидеть его яростное выражение. Его румяное лицо темнеет до более глубокого оттенка красного, когда он тычет мне пальцем в лицо.
— Это два специальных заказа, которые ты сегодня неправильно ввела в компьютер, — рычит он, подходя ближе, пока я не прижимаюсь к стене моей крошечной ниши. — Я не хочу продолжать исправлять твои ошибки, так что выпусти голову из облаков и прислушивайся к клиентам. Затем впиши то, что они хотят, в указания по заказу. Слышишь?
Дыхание Дэвида пахнет прогорклым кофе, и я борюсь с волной тошноты, отворачиваясь от него и задерживая дыхание.
— Я ничего не сделала…
— Один клиент попросил без лука. Ты положила «без салата». Они фактически вернулись в очередь и заставили нас переделать этот чертов бургер! И ты заказала два Биг Мака, хотя должен был быть только один.
Я бросаю на Дэвида невозмутимый взгляд, пытаясь сдержать раздражение. Я зачитывала оба заказа клиентам. Если они были неправильные, они должны были сказать мне об этом до того, как я отправила заказ. Но Дэвид из тех, кто считает, что клиент всегда прав, и готов ругать своих сотрудников, вместо того чтобы признать, что иногда клиенты просто тупые. Я знаю, что не могу этого сказать. Это только разозлит его еще больше и, возможно, заставит меня раньше времени отправиться домой, что я определенно не могу себе позволить на этой неделе.
— Соберись, Карлсон, или я отправлю тебя домой, — резко говорит Дэвид.
— Да, сэр, — шиплю я, сузив глаза и сверкая глазами.
Дэвид разворачивается на каблуках и оставляет меня там, прижатой к стене, пока я скрежещу зубами. Взгляд Рико сбоку говорит мне, что он слышал весь разговор, но он ничего не говорит. И он не скажет, по крайней мере, пока не увидит меня на следующей смене без Дэвида. Мы все ненавидим властолюбивого ночного менеджера, который получает удовольствие от того, что ругает нас, как детей, но, бог знает, у него уши как у летучей мыши, и он, вероятно, уволит Рико только за то, что он предложил мне утешение.
Поскольку предложение Ильи было свежо в моей голове, я никогда не испытывала такого искушения ответить, немедленно уйти и высказать Дэвиду все, что у меня на уме, пока я этим занимаюсь. Затем я могла бы позвонить Илье и просто принять его соглашение, оставить все эти внутренние потрясения позади. Но такое монументальное решение не должно приниматься в момент гнева.
Поборов свое бурлящее негодование, я возвращаюсь к работе. Тем не менее, когда я снова надеваю гарнитуру и ввожу миллионный детский обед за вечер, я знаю, что позвоню Илье. Я еще не приняла окончательного решения по поводу предложения, но мне нужно поговорить с ним об этом подробнее. Может быть, с большим количеством подробностей я буду чувствовать себя лучше в отношении своего решения так или иначе. И Илья, по крайней мере, должен мне дать полное объяснение, если он планирует, чтобы я заключила какой-то официальный контракт. Разговор может даже дать мне возможность установить несколько собственных основных правил. По крайней мере, я могу надеяться.
Планируя позвонить, как только я закончу работу, я выталкиваю мысли об Илье из головы, насколько это возможно, и сосредотачиваюсь на своей чрезвычайно скучной работе.
Моя смена заканчивается в полночь, но сотрудник, который должен занять мое место у окна, появляется только почти в 12:20, и Дэвид отказывается отпускать меня, пока не придет Ханна. Так что к тому времени, как я наконец-то выхожу и врываюсь через стеклянные двойные двери, покидая наше круглосуточное местоположение, не оглядываясь, уже почти 12:30 ночи. Я действительно могу звонить Илье и днем и ночью?
Пальцы слегка дрожат, когда я просматриваю его контактную информацию, я нажимаю кнопку вызова, прежде чем потерять самообладание, затем прижимаю телефон к уху, целенаправленно идя домой. Он отвечает на третьем звонке, его глубокий голос вибрирует глубоко в моем животе, когда он дразнит:
— Ну, moya feya, это не заняло у тебя много времени.
Он, кажется, совсем не удивлен, что звонок от меня,
