увезли в поместье Михаила. Так что, возможно, мне удастся вернуть их сегодня, так сказать, двух зайцев одним выстрелом.
И все же я не могу избавиться от тревожного чувства, что я что-то упускаю.
Возможно, все это была уловка, и Михаил просто ждал, пока мы его преследуем, чтобы войти и заявить права на нашу бруклинскую территорию. Я уже достаточно долго читаю знаки. И после вчерашнего я уверен, что среди нас есть предатель. Как еще Живодер мог так идеально выбрать время? Вчера они заманили меня в "Империю", зная, что я буду слишком далеко от девушек, чтобы оказать им какую-либо помощь. И тогда Михаил нанес удар, захватив их в момент наименьшего сопротивления.
У него должен быть кто-то внутри, кто-то, кто знает все ходы ключевых игроков Петра. Именно поэтому я внимательно наблюдаю за мужчинами, пока они готовятся. Я ищу на каждом лице следы предательства, любой намек на то, что кто-то не тот, за кого себя выдает. Я стараюсь не думать об этом, пока у меня нет доказательств того, кто является крысой. Но у меня есть подозрения, и я ясно дал понять их своему пахану, даже если это не то, что он хочет услышать.
Сегодня утром телохранитель Петра, Ефрем, молчалив и задумчив, его взгляд устремлен на задание, но мысли далеко отсюда. Возможно, он думает о том, как предупредить Михаила о нашем приезде, если он этого еще не сделал. Негласное соперничество между мной и белокурой бестией существовало с того самого дня, как я сошел с самолета Петра из Чикаго. Я всегда считал, что здоровая доля подозрительности Ефрема по отношению ко мне объясняется тем уровнем доверия, который мне удалось завоевать у его пахана, пока Ефрема не было рядом, чтобы проверить меня лично.
Я всегда не обращал внимания на его прозвище "красавчик", полагая, что у него есть какая-то нерешенная обида на мое быстрое возвышение до роли отрока Петра. Но в последние месяцы интуиция подсказывала мне, что что-то изменилось. И меня ничуть не шокирует, если он — наш предатель.
Словно почувствовав мой взгляд, Ефрем смотрит в мою сторону. Его интенсивные голубые глаза внимательно изучают меня в течение мимолетного мгновения. Затем он отрывисто кивает и возвращается к своей задаче. И дело не только в нашем соперничестве или в том, как он смотрит на меня, с таким нервирующим уровнем восприятия, словно видит все и не желает ничего больше, чем вскрыть мой череп и изучить внутреннюю работу моего разума.
Больше всего меня беспокоит его интерес к девушке Ришелье — Дани. Ефрем слишком сильно увлечен ею. Он думает, что я не знаю, что они встречаются тайно. Но я-то знаю. Это моя работа — знать обо всем, что происходит вокруг моего пахана, и я чертовски хорош в своем деле, потому что это все, чему я когда-либо обучался.
Не поймите меня неправильно. Дани кажется достаточно милой девушкой. Может, немного наивная, но то, как она обращалась с Мэл и девочками, определенно говорит в пользу того, что она хороший человек. И Петр с Сильвией ей доверяют.
Нет, меня беспокоит то, что отец Дани — генеральный прокурор Нью-Йорка и влиятельная политическая фигура и он устанавливает все более тесные связи с Михаилом. А это значит, что положение Ефрема в ближайшем окружении Петра может стать той пробоиной в нашей лодке, которая потопит этот гигантский корабль.
— Мы готовы? — Спрашивает Петр, обрывая мои кружащиеся мысли и возвращая меня к текущей задаче.
Я отрывисто киваю, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что люди заперты и заряжены.
— Выдвигаемся.
За то время, что мы провели внутри, наступило ясное, морозное утро, и на земле блестит свежий снег. Дыхание мужчин вырывается наружу шлейфами и туманит воздух вокруг меня, но жар нашего адреналина легко сгоняет горькую прохладу.
Они готовы положить конец этому кровавому конфликту. Убить клан, который медленно, словно питон, подминает под себя братство Велеса. И никто не будет рад этому больше, чем я. На моей совести семь жизней невинных женщин — женщин, работавших на Петра, находившихся под его защитой, моей защитой — женщин, погибших жестокой смертью от рук клана Живодеров, и я намерен отомстить за них.
Погрузка в "Ленд Роверы" не занимает много времени. Затем мы едем по открытой местности между поместьем Велеса и домом Михаила, избегая дорог, чтобы никто нас не заметил. Это значительное расстояние, но в мире разросшихся поместий я сомневаюсь, что мы пересечем больше, чем несколько пограничных линий. Здесь, в глуши, нас никто не увидит.
Мы паркуемся на краю владений Михаила, предпочитая идти пешком, чтобы не привлекать внимания к нашему присутствию. Я обхожу Петра, с другой стороны, от Ефрема, занимая привычную позицию Вэла. Задумчивый телохранитель все еще не до конца оправился от пули в ногу, которую он получил, защищая нашего пахана и его семью меньше месяца назад.
Он все еще может выполнять свои обязанности по дому в Бруклине, но сегодня требуется слишком много ходить, слишком много быть незаметными, поэтому нам пришлось оставить его. Сообщить ему эту новость было нелегко. Он гордый, и я думаю, что осознание того, что он не несокрушим, в последнее время не давало ему покоя. Но в конце концов он понял. Так что теперь мой долг — защищать Петра вместе с Ефремом, а может, и против него. Пока мы крадемся по лесу, я смотрю одним глазом вперед, а другим — на впечатляюще незаметного телохранителя.
Я внимательно прислушиваюсь к любым неожиданным звукам, пока мы бесшумно пробираемся сквозь деревья. В лесу тихо, наши шаги заглушает мягкий снежный покров. Я держу оружие наготове, мои глаза сканируют деревья в поисках любого движения, пока мы медленно и уверенно приближаемся. Мои люди, пятьдесят или около того хороших, верных солдат, расположились позади меня и слева от меня.
Справа — Макс со своим отрядом, сзади — Осип со своими людьми.
Мягкий свет раннего утра отбрасывает розовый отблеск на лесистую местность, маня за собой день. Но что-то мне кажется не так. Большинству людей неожиданный шум и движение кажутся пугающими.
Я же знаю лучше.
Лучшие хищники охотятся за своей добычей именно в тишине. А кроме шепота наших шагов по земле, я не слышу ни единого звука.
Я бросаю взгляд на Петра, потом на Ефрема, но ни тот, ни другой не выглядят обеспокоенными этой тяжелой тишиной. И я продолжаю идти. Я слишком туго затягиваюсь и нахожу воображаемых монстров за каждым углом. Мне нужно подождать,
