на выдачу багажа, откуда мы вышли к своим машинам, и вот там водители оказались и правда весьма довольными жизнью. Они отвезли нас из Паро, расположенного на самом ровном участке в стране (почему там и построили аэропорт), в столицу, Тхимпху, по дороге, повторяющей все изгибы реки Паро. Большая часть территории страны до сих пор непроезжая, поэтому перемещаются по ней разве что те, у кого есть особые цели и непоколебимое стремление добраться из пункта А в пункт Б. Паро показался мне на первый взгляд обычным сельским городком, но Тхимпху — это настоящий азиатский мини-мегаполис. Практически все его жители придерживаются дресс-кода: женщины тут носят традиционные кира — длинные фартуки, с красивыми куртками тегос, а мужчины — накидки до колен под названием гхо. В официальных ситуациях они также повязывают шарфы, которые различаются по цвету и стилю в зависимости от ранга обладателя.
Как и население города, здания в Тхимпху носят приметы национальной культуры. На главном перекрестке города, где ожидаешь увидеть светофоры, в украшенной орнаментами будке стоит офицер в форме, управляющий потоками транспорта и людей. Тхимпху — единственная в мире столица, где вообще нет светофоров.
Мы заселяемся в отель, который удивляет нас наличием всех современных удобств. Комнаты просторные, еда вкусная. Единственное, на что я мог бы пожаловаться, это огромное количество собак, которые с громким лаем носятся по улице возле отеля. Интересно, это счастливый лай? Сразу и не поймешь.
Откуда бы ни сбежали те собаки, к вечеру они пропали. Наутро все в нашей группе говорят, что отлично выспались, а это важно, потому что нам предстоит целый день съемок. Первым делом мы хотим разобраться, что бутанцы имеют в виду, когда говорят про НВС. Поскольку мы находимся в столице, где заседает правительство, то имеем возможность посетить непосредственно парламент. Для нашего фильма я беру интервью у Дасхо Карма Тшитима, бывшего секретаря бутанской Комиссии по планированию. Эта государственная организация недавно была переименована, и теперь господин Тшитим носит титул «Секретарь по Национальному валовому счастью». Таким образом король способствует распространению государственного планирования из сферы НВС на экономику страны.
Работа господина Тшитима заключается в том, чтобы поддерживать национальный дух страны, которая сейчас находится на этапе модернизации. Он говорит, что концепция НВС помогает ему более широко смотреть на факторы, влияющие как на благополучие отдельного человека, так и на национальный дух в целом. «Тут важно и доверие к правительству, и полноценный отдых. Множество сфер сказывается на психологическом благосостоянии». Он отмечает, что, «когда вы переходите определенный порог, деньги не дают вам больше счастья. Слепой рост, вызываемый стимулированием потребления, нельзя поддерживать долго. В своем узком контексте мы стараемся найти тот паттерн роста, который будет долгосрочным и благоприятным».
Такой же, как я
Секретарь знакомит меня с еще одним министром, мужчиной за сорок, страдающим болезнью Паркинсона. Наша беседа, не включенная в официальный протокол, проходит в небольшом кабинете, без камер. Этот тихий, задумчивый человек, одетый в элегантный гхо, явно преодолевает смущение, чтобы, пользуясь случаем, поговорить со мной как пациент с пациентом. Симптомы у него не очень выраженные, но я замечаю тремор левой руки и небольшую заторможенность речи и движений, или брадикинезию. Ясно, что болезнь прогрессировала у него до этой стадии достаточно быстро. Мы говорим о лечении и медикаментах в наших с ним странах. Он признается, что, несмотря на свое положение, не имеет широкого доступа к лекарствам от болезни Паркинсона, за исключением самой обычной леводопы. Дальше, как обычно бывает в разговорах между пациентами с Паркинсоном, мы расслабляемся и начинаем делиться историями из жизни. Он рассказал о своем состоянии лишь нескольким близким. Этот человек сильно беспокоится за свое будущее, как любой, у кого болезнь нашли недавно. Я жил в таком же состоянии тревоги и изоляции в первые годы болезни. И вот, на другом краю света, другой человек испытывает то же самое. Заболевание особым образом связывает нас.
Кроме болезни у нас есть еще кое-что общее: гольф. Министр говорит, что Бутан особенно гордится своим единст-венным полем для гольфа, и приглашает хотя бы прокатиться по нему. Из-за высоты Гималаев и разреженного воздуха мяч там летает на невероятные расстояния. К сожалению, я не располагаю на это временем, хотя наверняка порадовался бы улучшению своих результатов. Конечно, рекорды мне не светят, но вдруг мой удар стал бы уверенней…
Потрясенный, но не трясущийся
С нашим прибытием в Бутан случилось нечто неожиданное и волшебное: симптомы болезни Паркинсона у меня ослабели до того, что теперь практически незаметны, и не только для других, но и для моего внутреннего гироскопа. Мне приходится напоминать себе принять лекарства. Поскольку необходимости в них нет, я принимаю меньше назначенной дозы. Удивительно, но мне потребовался целый день, чтобы понять, что происходит. Я никому не рассказываю о своих улучшениях; даже в разговоре с министром я предпочел о них промолчать. Ведь то, что случилось со мной, не случилось с ним. Любопытно, в чем причина — в эмоциях? Или в химии? А может, тут что-то духовное — высшая милость? Больные с Паркинсоном склонны положительно реагировать на плацебо… если это так, дайте мне еще сахарных шариков! Я чувствую себя обновленным. Может, это реакция на высоту (2300 м над уровнем моря), или так взаимодействуют с моими лекарствами препараты от высотной болезни? А может, на мне сказывается разлитое в воздухе довольство жизнью и полный дзен?
Хотя я не буддист и вообще не последователь какой-либо религии, в Бутане я охотно посещал разные буддийские монастыри и ритуалы, крутил молитвенные колеса и хранил медитативное молчание в храмах. Я ожидал, что на непривычных церемониях буду чувствовать себя неловко, не на своем месте, но ничего подобного. Я просто признаю, что нахожусь в совершенно другой обстановке, переживаю уникальный опыт и, возможно, трансформируюсь на молекулярном уровне.
Я не могу поверить, насколько «нормально» чувствую себя, с учетом «ненормальности» самого момента. Ослабление симптомов — тремора, брадикинезии и патологической походки — по-прежнему представляет для меня загадку. Когда я нахожусь дома, в США, симптомы не возникают в одночасье. Я чувствую себя хорошо, но потом действие лекарств начинает проходить. Появляются легкие тики, дрожь и тремор — подсказки, которые напоминают, что пора снова принять таблетку. Если я их проигнорирую, мне же будет хуже: симптомы усилятся, и я буду наказан за свое невнимание. Но только не здесь, в королевстве в горах. Легкие предупредительные сигналы, которые
