мгновенного исцеления травм у солдата, — озвучил свою идею император. — Предполагается, что такой артефакт сможет если не уберечь бойца, то хотя бы восстановить после травмы. Изначальным примером послужили обелиски массового исцеления, которые сейчас продолжают поступать в больницы и госпитали Российской Империи.
Пока присутствующие разбирали свои копии документов, я окончательно расслабился и стал ждать вопросов. Сидящий по правую руку от меня Венедикт Кириллович читал бумаги с интересом — его фабрика могла бы заняться уж если не всем заказом, то хотя бы часть производства под себя забрать.
А вот Панфилов был скорее мрачен. Если казне удастся реализовать такой проект, часть артефактов, которые продает государству Герман Мстиславович, окажутся бесполезны. И в отличие от Солнцева, которому будет не так дорого перестроить производство, Панфилову это обойдется в миллионы — слишком большие мощности у него задействованы, чтобы отказываться от них по щелчку пальца.
— Как вы видите, постепенно мы отходили от идеи именно исцеления ран, — когда все отложили документы, произнес государь. — Мои люди провели расчеты, стремясь вовсе убрать травмы за счет чар динамических щитов и защит. Тем более у нас уже есть пример такого применения этой магии, — Виктор Константинович вновь указал на меня. — Но здесь мы опять подходим к вопросу реализации таких артефактов. Одеть отряд мы можем легко, но перевооружать целую армию — это уже другой вопрос. И в первую очередь меня интересует ваше профессиональное мнение, какие последствия для нашей страны это повлечет.
Выдержав паузу, Виктор Константинович оглядел нас.
— Итак, кто может высказаться?
— Ваше императорское величество, боюсь, здесь мы ступаем на тонкий лед, — первым заявил психиатр. — Конечно, воздействие артефактов не вредит само по себе, однако вселяет в человека, который их станет использовать, ложное чувство бессмертия. И я не говорю сейчас о том, что наши военные вернутся домой и станут бегать в потоке автомобилей, уверенные в том, что с ними ничего не случится, хотя и таких отклонений я не отвергаю. Представьте, как солдат ведет себя на поле боя, ваше императорское величество. Он знает, что смертен и любая оплошность может стать последней, и действует так, чтобы не только поразить врага и выполнить приказ, но и выжить. Эти же артефакты дадут возможность действовать без оглядки на угрозу, и когда наступит разрядка артефакта, солдаты окажутся в смертельной ловушке. Это гарантированные потери, которые будут нарастать тем дальше, чем чаще наши бойцы станут прибегать к помощи таких артефактов.
— Вы что же, Илья Александрович, рекомендуете отказаться от защиты наших парней на передовой? — с легким недоумением спросил Анатолий Никодимович. — Сейчас, когда эта защита уже готова в теории, а через несколько недель уже начнет поступать в армию, вы предлагаете от нее отказаться⁈ Так, может быть, нам и современную артиллерию оставить на складе, а вместо нее требушеты использовать, чтобы солдатам не казалось, что они всемогущие боги войны?
— При всем уважении, ваше благородие, — поправив очки на переносице, покачал головой Илья Александрович, — но государь собрал нас не просто так. Я могу замолчать, если на то будет воля его императорского величества. Но тогда я не понимаю, что мы здесь вообще обсуждаем. Моров готов нам составить такой артефакт, а Солнцев с Панфиловым его произведут. Пускайте его потоком в армию, не слушайте сторонних специалистов, мы же все равно ни черта не понимаем в том, как живет наше войско и как он воюет.
Виктор Константинович переводил взгляд с одного на другого. Его брови были сведены вместе, отчего между ними образовалась морщина. Бытие монархом вообще все больше оставляло отметин на лице его императорского величества. И ведь это при том, что у него-то имелся доступ к омолаживающим и оздоровляющим артефактам.
Пожалуй, и хорошо, что он так много времени проводит именно в работе. Правитель, который тратит время впустую, обязательно доведет страну до краха. Люди, подобные Виктору Константиновичу и Михаилу Игоревичу — основа любого общества.
— Я вас услышал, Илья Александрович, — произнес государь. — Анатолий Никодимович, ваше мнение я и без того знаю: всего побольше и побыстрее. Но я собрал здесь консилиум не для того, чтобы вкладывать казенные средства без разбора. Алексей Петрович, вам слово. Что вы, как медик можете сказать нам по поводу этого проекта?
Дворов еще раз взглянул на документы и хмыкнул.
— Ваше императорское величество, я буду честен. Основные травмы, с которыми к нам попадают раненные — осколочные. Жертвы магии как таковой не живут достаточно долго, чтобы успеть получить помощь. Но против этого у нас есть средства. И, скажу честно, задачу свою они решают посредственно, — как бы между делом заметил он, бросив таким образом камень в огород Панфилова. — Там, где появляется сильный чародей, все решает случай. Так быть не должно, если вы спросите мое профессиональное мнение. Пулевые ранения же вовсе не так страшны по статистике, потому как их, во-первых, можно обработать на месте, во-вторых, времена сейчас не те, что прежде. Ракеты противника несут большую угрозу, чем масса солдат со стрелковым оружием. Да и не ходит сейчас никто пехотными батальонами, артиллерия не зря была названа предками богиней войны. Предлагаемая здесь защита нам если и нужна, то не настолько, как защита от мощных осколочных ударов. Если говорить совсем откровенно — та защита, которая сейчас применяется нашей армией на поле боя, достаточна. Она защищает от большинства осколков, пулевых ранений. Но как только речь заходит о сочленениях брони — я имею в виду конечности, открытые участки тела, то здесь начинаются сложности. Поэтому я считаю, что средства казны лучше направить на разработку более серьезной защиты. Как показала практика войны в Польше, именно это наша основная угроза.
Алексей Петрович договорил и замолчал, глядя на разложенные на столе чертежи солдатского обмундирования.
В принципе, мне была понятна его логика. Тратить силы на защиту от того, что и так не слишком вредит, непродуктивно. Легкораненые бойцы остаются на фронте или получают достаточную медицинскую помощь у ближайшего фельдшера.
А вот тяжелые случаи все либо попадают в госпиталь, либо умирают по пути до него. Так что слова Дворова понять было можно.
— Хорошо, я вас услышал, Алексей Петрович, — кивнул император, после чего
