второму вопросу. Сегодня утром, Коджима-кун, придя в школу, ты подошел к своему шкафчику для обуви, а затем достал из кармана бумажный мусорный пакет. Расправив его, ты открыл шкафчик, извлек из него… нечто, а затем, положив в пакет, выбросил в урну. Всё было так?
— Именно так, Торикава-семпай, — легкая улыбка и полупоклон сидя от Рио.
Я знал, что он наслаждается происходящим.
— Ты в курсе, какую реакцию вызвали твои действия? — нахмурился глава.
— Мне безразлично, семпай, — улыбка Рио стала жестче, — Я не одобряю действия тех, кто мусорит в чужие шкафчики. Постоянно приходится носить с собой мусорные пакеты и убирать за ними. Надеюсь, они когда-нибудь усвоят урок.
Взгляды девушек в аудитории стали откровенно негодующими.
— Это было очень жестоко, Коджима-кун! — не выдержала одна, из сидящих рядом с главой, — Невероятно жестоко!
— Вы… — чуть наклонил голову Рио, вынуждая девушку представиться.
Я скучал, отрешаясь от диалога все больше и больше. Проблема не стоит и выеденного яйца, но оставить всё так ученики не могут. Рио подкидывают письма с признаниями в любви, Рио выкидывает их не глядя, складируя в мусорные пакеты, которые всегда носит с собой. История стара как мир. Сейчас мой друг доведет всех здесь присутствующих до ручки, а затем начнет уничтожать их нервную систему. Вежливо, методично, аккуратно.
Переговоры — это его стихия.
Так и вышло. Пятерка простых школьников, самоотверженно решивших наставить Рио на праведный путь правильного отвечания на письма влюбленных малолеток, провалилась по всем статьям, попутно испытывая легкое раздражающее унижение. Человек, выросший и работающий в семье Коджима, умеет выворачивать разговор в нужном ключе. Сейчас, правда, будет сцена.
— Хватит, — зло выдохнул проигравший по всем статьям глава, — Мы просто тратим время. Слухи об этих двоих оказались правдой. Только вот нигде не упоминалось, что Кирью-кун хулиган, избивающий людей. Что скажете на это, Кирью… кун?
А, инцидент в парке. Видимо, те две девчонки, мои одноклассницы, убежали недостаточно далеко.
— Я ставлю вам задачу, Торикава-семпай, — равнодушно начал я, — Три хулигана, угрожая насилием, планируют избавить вас от денег и дорогого сотового телефона. Их намерения не поддаются иному толкованию. На вас надета новая форма школы Аракава. Вы не можете позволить себе получить побои или повредить форму. Также вы не хотите быть ограбленным. Найдите решение.
— Решения не существует! — тут же отрезал распаленный глава, — Ты это прекрасно…
— Для вас не существует. Мой дед, Кирью Горо-сан, глава одного из додзё, следящих за порядком в Аракаве. Если бы у меня возникли проблемы, то я бы воспользовался его влиянием, чтобы решить их.
Даже Рио поморщился, когда я закончил. Ну, у меня кончается терпение. Уже вижу, зачем нас вызвали и к чему идёт разговор, поэтому не собираюсь сдерживаться.
— Очень недостойный ответ, — поджал губы Торикава, — Я не ожидал такого от гения…
— Нам учиться в этой школе три года, — презрительно уронил я, оглядывая сидящих перед нами членов студсовета, — Я предпочту сразу установить рамки. Старшая школа Аракава получает двух гениев, которых сможет отправлять за первыми местами на любую олимпиаду, кроме спортивных. За исключением национальных и международных, здесь победу гарантировать не могу только из-за коррупции. Также старшая школа Аракава получает двух примерных учеников, которые не будут нарушать писанные и неписанные правила, если… к ним не будут лезть. Как сейчас.
— Чтооо…
— Звание «гения» — пустые слова, Кивадзири-сенпай, — резко обрываю я подавшую голос бухгалтера, — Бесполезное. Мы с Коджимой-саном уже закрыли первые курсы университетской программы и развиваемся дальше. Школа нам ничего дать не может, кроме времени на самостоятельное обучение. Следовательно, мы тоже ничего давать не собираемся. Мы ценим своё время. Теперь перед вами, Торикава-семпай, простой выбор — либо согласиться, что мы имеем право и повод отстаивать своё мнение, либо попытаться реализовать свои амбиции, начав конфронтацию. Мы к ней готовы. А вы, Торикава-семпай, Кивадзири-семпай? Или мне стоит задать этот вопрос Кумасите-сенсею?
У преподавателей тоже есть амбиции. К примеру, «правильно воспитать» учеников. Причем, упомянутой мной Кумасите, нашей невысокой полненькой классной, полностью плевать на то, что благодаря её усилиям мы замедлим свой личный прогресс, ведь мы станем «правильнее» с точки зрения японской уравнивающей культуры.
— Вот зачем ты влез? — недовольно бурчал Рио, плетясь за мной по коридору, — Я бы всё правильно разрулил…
— Затем, что они жертвы, — пояснил я, шагая в класс, — Мы знаем виновника, подкинувшего им наши досье и идею «воспитания».
— Эти жертвы отлично смотрелись бы в качестве примера.
— Рио, мы не стремимся к славе маньяков. Ты и так их заставил почувствовать себя малолетними идиотами, способными только блеять «недостойно» и «неправильно».
— Как скажешь… — сдаётся мой друг, скучающе вздыхая.
Рио садист, не знающий, когда нужно остановиться. Он с удовольствием выжимает из подвернувшейся жертвы все соки, если может себе это позволить. Мы стараемся ограничить его пагубную страсть лишь моделями-перестарками, надеющимися получить выгодный контракт с «Коджима Интерпрайз Групп» через соблазнение маленького невинного мальчика. Причем, некоторые из этих женщин всерьез подсаживаются на то, что он с ними делает. Мне приходится постоянно останавливать его, сообщая, когда нужно избавиться от очередной жертвы… ну, до момента, когда должно случиться непоправимое. Благо, это несложно. Страсть моего друга вовсе не в том, чтобы причинить кому-то боль и страдания, ему нравится оттачивать само мастерство, нырять глубже в бездну.
Очень целеустремленный молодой человек. Жаль, что мы не встретились в моей первой жизни, я бы взял его в ученики. С Рио мне… комфортно общаться.
— Вы, два гнилых подлых ублюдка!! — раздается позади нас злое женское шипение.
Там, на выходе из женского туалета, стоит она, единственная и неповторимая Коджима Мичико, второклассница и звезда этой школы. В отличие от моих младших, во многом похожих внешне на меня и родителей, Мичико ничем не напоминает своего брата. Круглое лицо, пухлые губы, большие карие глаза, белые крашеные волосы в двух пышных хвостах, по-дурацки выглядывающих из-за головы. Кровь деда-полукровки не дала Мичико желанной груди, но снабдила широкими бедрами, что тоже котируется в местных реалиях, как я и сообщил с утра сестре. В итоге получилась относительно высокая японка, достаточно наглая, чтобы подкрашиваться в «блонд», с вредным едким характером и зашкаливающим чувством собственного величия.
— Вы… я же вам говорила не соваться в эту школу! — продолжает шипеть старшая сестра моего
