и отталкивает меня.
— Фэллон? — Фибус хмурит брови.
Он подходит ко мне и отрывает от юбки мою руку, которая яростно сжимает колючую ткань.
— Что на тебя нашло?
Я сглатываю, но моя слюна не может преодолеть комок горя, который встал у меня в горле. Фибус не знает о моей дружбе с Минимусом. Никто не знает, что я вижусь со змеем по ночам, кормлю его остатками пищи и глажу его чешую и прекрасный рог.
Никто не мог об этом узнать.
И теперь, об этом уже никто не узнает, потому что…
Моя нижняя губа начинает дрожать. Я прикусываю её верхними зубами.
Я слышу, как Фибус снова произносит моё имя, но я не могу ему ответить. Моя боль слишком сильна, она ужасна.
— Фэллон, что…
— Кто? Кто его убил? — бормочу я.
— Его?
— Если вы уже получили мясо змея, пожалуйста, отойдите назад, чтобы другим тоже достался королевский подарок, — кричит стражник в центре толпы.
Люди приходят в движение, и я замечаю, как сверкает золото в чьих-то косичках, как взмахивает чья-то загорелая рука, кожа на которой сверкает от пота и морской воды, и как блестит широкий мачете из серебра, опустившись на то, что осталось от тела зверя.
Я хочу убежать.
Я хочу заплакать.
Вместо этого я опускаю руку со своих дрожащих губ, высвобождаю пальцы из руки Фибуса и протискиваюсь мимо фейри и полукровок, которые стоят передо мной.
Все эти годы я замечала каждый новый белый шрам на теле Минимуса. У него их было пять — четыре шрама оставили лианы бабушки, и один — рог такого же змея.
Я знала их наизусть, потому что я гладила его голую, резиновую плоть каждый раз, когда мы встречались. Мне так хотелось иметь возможность вылечить его, как он когда-то вылечил меня.
Като стоит перед принцем, сдерживая толпу. Когда он замечает меня, он слегка качает головой. Неужели он думает, что я причиню вред Данте за то, что он убил животное? Несмотря на всё моё отчаяние и чувство отвращения, я могу причинить человеку не больше вреда, чем зверю.
Фибус касается ладонью моей поясницы и, приблизившись губами к моему уху, говорит:
— Идём.
И хотя я благодарна ему за поддержку, я не могу уйти.
Пока не увижу.
Я прохожусь взглядом по свёрнутым в кольца останкам змея в поисках повреждений на розовой чешуе, но не нахожу их. Я ещё раз на всякий случай оглядываю вытянутое тело. Несмотря на то, что змей такой же длинный и толстый, как Минимус, это не он. Слёзы облегчения, и стыда из-за того, что я испытываю облегчение, катятся по моим щекам.
Я быстро утираю их, в надежде, что их никто не увидит, но глаза Данте обращены на меня.
Я быстро моргаю, чтобы прийти в себя, и уже начинаю разворачиваться, как вдруг рядом с принцем причаливает гондола, и королевский лекарь-фейри гигантских размеров, одетый в традиционные чёрные одежды, выходит из лодки.
Данте передает кусок мяса одному из своих многочисленных стражников, после чего подходит к лекарю, который стоит так близко ко мне, что я могу сосчитать золотые колечки в раковине его уха — тридцать. Каждое из них украшает целебный камень. Он касается их своими пальцами, чтобы получить их силу для работы со своими пациентами.
Данте наблюдает за мной, на его лбу появляется складка. Так же, как и Фибус, он, должно быть, чувствует мою боль, поскольку знает, что я не выношу жестокого обращения с животными. Он медленно поворачивается и обнажает спину для лекаря. Кровь сочится из глубокой раны у него под лопаткой и стекает по спине.
— Зверь первый напал на меня, — Данте не произносит моё имя, но я понимаю, что его слова предназначаются мне.
И хотя мои глаза пощипывает, я не закрываю их и неотрывно смотрю на его рану.
Данте был ранен первым.
«Он был ранен первым», — повторяю я.
Когда я снова смотрю на безжизненное тело змея, моё сердце болит уже меньше. По правде говоря, оно стало болеть чуть меньше, когда я поняла, что это не Минимус.
Как эгоистично.
Я такая эгоистка.
Лекарь сжимает пальцами огненно-красный кристалл и подносит ладонь к спине Данте, после чего его бронзовая кожа начинает срастаться. Когда процесс излечения подходит к концу, огромный мужчина кланяется Данте. По пути к лодке, его взгляд перемещается на меня и задерживается.
Похоже, он ищет повод сообщить обо мне Юстусу Росси. Рассказать ему что-то, что может меня дискредитировать.
Я отвожу глаза, пока он чего-нибудь не обнаружил, и смотрю на жемчужину Люса — замок династии Регио из стекла и мрамора, окружённый чистыми каналами и золотыми мостами, ведущими к острову. Исолакуори. Сердце нашего королевства, бьющееся у него внутри.
— Фибус, — Данте кивает моему другу, сжав в кулаки окровавленные руки. — Уведи Фэл отсюда.
Фибус обхватывает меня рукой за талию.
— Я как раз хотел это сделать.
Когда мы начинаем пробираться сквозь оголодавшую толпу, Фибус делает глубокий вдох, после чего целует меня в макушку.
— Когда-нибудь из-за твоего сердца у нас будут очень большие проблемы.
— У нас?
Я поднимаю на него слезящиеся глаза.
— Да. У нас. У тебя, у меня и у Сиб. В горе и в радости. И так до конца наших очень долгих жизней. Мы дали клятву и обменялись кровью. Забыла?
Боже, я люблю этого парня. Я обхватываю его рукой за талию и сжимаю. Когда мы выбираемся из толпы, я говорю:
— Нонна оказалась неправа.
— Насчёт чего?
— Насчёт того, что Данте изменится, переплыв канал. Это не сделало его тщеславным. Она даже как будто раскаивался. Это укрепляет мою веру в то, что власть меняет не всех мужчин.
ГЛАВА 5
Дни проходят, и никаких убийств змеев больше не наблюдается. Впрочем, как и самого Данте. Я надеюсь, что он не навещает меня из-за предстоящей помолвки Марко и других государственных дел, а не из-за романтических свиданий с кем-то ещё.
Воспоминания о том, как пальцы Катрионы проходятся по его тёмной коже, постоянно прокручиваются у меня в голове, когда я не достаточно занята, и это заставляет меня всё время чем-нибудь заниматься. Когда я не работаю и не помогаю бабушке по дому, я ухожу в книги.
Чтение одно из любимых времяпрепровождений мамы, может быть, поэтому мне оно тоже очень нравится. Вместо того чтобы читать истории про себя, я читаю их вслух своей маме.
— И жили они долго и счастливо, дикие и свободные.
Я закрываю книгу в кожаном переплете, где рассказывается о
