ночь.
— На чьей ты стороне? — Нико зажмурился, прислонившись к стене. — Ты видел, в каком состоянии был дом после вечеринки, Логан. Почему, по-твоему, я хочу переделать первый этаж? В гостевой ванной на стене большое пятно после того, как какую-то цыпочку вырвало красным вином.
Я разразился хохотом, вспомнив фотографии, которые он прислал в групповой чат на следующее утро после вечеринки две недели назад. Этого не описать. Сломанная мебель, красные стаканчики соло на всех плоских поверхностях, три ведра конфетти и разноцветных сумасшедших ниток.
О, и пианино…
Я был уверен, что тройняшки поплатятся головой за разлитое по столешнице пиво и какого-то засранца, дремавшего головой на клавишах. Нико больше не играет, но инструмент в его гостиной священен. Никому, кроме нашей матери, не разрешается даже дышать в его сторону.
Тройняшкам понадобилось три дня, чтобы навести порядок. Они заменили плоский экран, который оказался в бассейне, и заново покрасили туалет внизу, но не смогли починить несколько разбитых плиток и дыру, которую какой-то идиот пробил в стене головой другого идиота. Сжалившись над Святой Троицей, я послал на помощь свою бригаду подрядчиков. Теперь я владею их задницами, и это пригодится, когда придет время взыскивать долг.
Я похлопываю Нико по спине.
— Ты забыл, что мы вытворяли, когда были в их возрасте? Оставь их в покое. В следующем году они поймут, что к чему. А если не поймут, ты всегда сможешь обналичить их портфели, чтобы оплатить ремонт и профессиональную уборку.
Тройняшки синхронно качают головами, совершенно потрясенные этой идеей. Через два года они получат доступ к портфелям акций, которые Нико создал для них несколько лет назад, и я знаю, что каждый из них уже имеет шестизначную сумму.
Мой к концу года снова достигнет миллиона. В прошлом году я уже обналичил миллион, чтобы купить дом по цене застройщика. На рынке они продаются дороже двух миллионов, но я спроектировал и построил их. Будет справедливо, если я получу его по дешевке.
— Я не умею плавать! — несмотря на закрытую дверь во внутренний дворик, до меня доносится истошный вопль. — Пожалуйста, я…
Я приподнимаюсь, узнавая испуганный голос Кэссиди.
Она не успевает закончить, как ее прерывает громкий всплеск. Двое парней стоят над бортиком бассейна, еще двое в воде с Мэри-Джейн, но Кэссиди там нет. От крика ее голоса тонкие волоски на моей шее встают дыбом. Беспокойство пронзает мой разум, волоча холодные ногти по позвоночнику, пока я жду, когда она всплывет.
Проходят секунды, но ее светловолосой головы не видно. Парни смотрят, ухмыляясь себе под нос, поэтому я и не двигаюсь. Они бы не стояли так непринужденно, если бы с ней не было все в порядке. Проходит еще пятнадцать секунд, прежде чем один из них толкает другого локтем, указывая на воду, и его выражение лица изображает сдержанное замешательство. Я не жду большего.
Они застыли на своих местах, словно раздумывая, каким будет их следующий шаг.
Прыгайте, мать вашу!
Страх пронзает меня насквозь, как стальной осколок. С момента погружения Кэсс под воду прошло почти полминуты. Она должна была уже всплыть. Я пихаю пиво в грудь Кольта, вскакиваю на ноги и пересекаю комнату, устремив взгляд на двух парней, стоящих над бассейном. Их лица с каждой секундой становятся все более сомнительными.
В моей голове, как заезженная пластинка, повторяется: «Я не умею плавать!» Кэссиди, заглушая все остальные звуки. Я распахиваю дверь и перехожу на спринтерский бег, бдительный и сосредоточенный, отпихивая в сторону двух придурков, все еще пялящихся на бассейн.
Не тратя времени на оценку ситуации, я прыгаю в него, целясь в девушку в красном платье, которая опустилась на дно, как якорь.
Она корчится, словно ее неистово трясут невидимые руки.
Я подплываю ближе, мои мышцы тверже камня. Я знаю, почему она так дергается. Я видел такое еще в колледже во время тренировки по плаванию. Один из парней потерял сознание от усталости и опрокинулся в бассейн. Когда он упал в воду, в его легких оставалось мало воздуха, и прошло совсем немного времени, прежде чем кислород иссяк, и он начал яростно биться, как сейчас Кэссиди, тонущая в бассейне моего брата.
Ужас захлестывает мой разум так же, как вода захлестывает ее легкие. Страх сжимает мне горло. Воспоминания смешиваются с реальностью, но адреналин подстегивает меня, все глубже и быстрее.
Три секунды. Это все, что нужно, чтобы добраться до нее, но мне кажется, что я плыву уже чертову вечность.
Три секунды, которых хватает, чтобы она перестала двигаться. Она совершенно неподвижна, в ее теле больше не осталось ни унции кислорода. Она лежит на дне бассейна, руки и волосы плавают вокруг ее головы, рот открыт, глаза закрыты. Я обхватываю ее за талию, притягивая обмякшее тело к себе, и упираюсь ногами в плитку, собирая все свои силы, чтобы подняться, — зрение затуманено, глаза щиплет от хлорки.
Когда мы отрываемся от поверхности воды, я резко вдыхаю, нагнетая кислород в легкие.
Но Кэсс не дышит.
Она не дышит.
Тяжесть неизбежного раздавливает меня изнутри.
Мои братья стоят у края, широко раскрыв глаза и подняв брови. Остальные участники вечеринки тоже снаружи, они наблюдают, как Кольт и Конор подхватывают Кэсс под руки и вытаскивают ее из бассейна.
Секунду спустя я ползу по искусственному газону к тому месту, где она лежит, ужасно бледная и неподвижная. Вода капает с моих волос, носа и одежды, а сердце колотится в груди, как будто оно чертовски пустое.
Она не дышит.
— Вызовите скорую! — кричу я, толкая Кэссиди на спину, мое ухо нависает над ее губами.
Чувство надвигающейся гибели поднимается из глубины моего желудка, захватывая мой бешеный разум. Я щиплю ее за нос, наклоняю голову и дрожащими руками открываю ей рот, а затем накрываю ее губы своими, заставляя набрать воздух в легкие.
Один раз.
Дважды.
И еще раз.
И снова.
И снова.
Ничего.
Ничего не получается.
— Давай, Кэсс, — бормочу я, проглатывая что-то горячее и горькое, застрявшее в горле. Я
