— Нет, — сказали дошкольники, подумав, — среди нас таких нет.
— А я не выговаливаю, — сказал человек с детским акцентом и горько вздохнул. — Меня в детстве осень сильно напугали, и с тех пол я не выговаливаю. Вот тут меня напугали. На этом месте. И доктол мне сказал: надо, стоб меня опять на том зе самом месте естё лаз напугали. Вдлуг я опять стану выговаливать. Помогите мне, позалуйста.
— Как? — удивились дошкольники.
— Напугайте меня, позалуйста, осень сильно! — сказал человек с детским акцентом и зажмурился.
— Гав! — крикнула Верочка, но человек с детским акцентом открыл глаза и печально сказал: — Нет, собак я не боюсь, собаками меня узе пугали.
— Змея! Змея ползёт! — закричали некоторые дошкольники, но человек с детским акцентом снова вздохнул:
— Змеями меня тозе пугали. Змей я тозе не боюсь.
— А чего вы боитесь? — спросила Верочка.
— В том-то и дело, — окончательно огорчился человек с детским акцентом, — сто я, казется, нисево не боюсь. Уз такой я отвазный. Сто поделаес?
И тут из толпы дошкольников вышел пятилетний Тяпа Тапочкин. Вышел и стал отдельно.
— Спокойно! — сказал Тяпа. — Есть один способ!
— Какой? — спросили все.
На свете существуют мальчики с очень сильными руками. Эти мальчики могут целый день выжиматься на турнике. Бывают мальчики с сильными ногами. Они так бьют по мячу, что выбивают стёкла на тридцатом этаже. Тяпа Тапочкин был мальчик с очень сильным воображением. Это не значит, что он был воображала, это значит, что он мог придумать и представить себе такое, что другим и не снилось.
— Представьте себе, — сказал Тяпа человеку с детским акцентом, — что тёмной ночью вы возвращаетесь к себе домой.
— Пледставляю! — сказал тот.
— Вы спокойно открываете дверь и подходите к холодильнику, чтоб достать компот.
— Подхозу! — согласился человек с детским акцентом.
— Распахиваете холодильник и видите…
— Сто? — шёпотом спросил человек с детским акцентом.
— …Там сидит огромная куркараляка!!! — сказал Тяпа.
— Нету там никакой ляки! — крикнул человек с детским акцентом. — Там компот и мои любимые сосиски и салдельки.
— Есть! — сказал Тяпа. — Она там есть. Куркараляка. В холодильнике. Она там сидит и ест сосиски. И сардельки!
— Ой! — шёпотом сказал человек с детским акцентом, подпрыгнул и бросился бежать.
Он бежал и кричал:
— Карррраул! Курркарраляка ест саррдельки! Спасайте сардельки от куркараляки! Карраул!
Тяпа Тапочкин посмотрел ему вслед и сказал:
— Всё в порядке. Теперь он выговаривает! Мы его напугали!
ЕГОР И ЕГО МУРАШКИ
Жил в Лавровом переулке мальчик по имени Егор. И был этот Егор ужасно боязливый. С утра до вечера боялся. И ночью тоже… Он боялся, и от страха у него по спине мурашки бегали. Бегали, бегали, бегали и устали. Надоело им бегать. Пришли они к Егору и говорят:
— Ну чего ты боишься?
— Всего боюсь!
— Разве можно, — говорят ему мурашки, — всего бояться? Ты бы хоть чего-нибудь страшного боялся.
— А оно, — говорит Егор, — всё страшное.
— Что оно?
— Ну, вообще… — говорит Егор, — всё.
Стали мурашки стыдить Егора, а он стыдиться не хочет.
— Вам, — говорит, — хорошо за моей широкой спиной. Спрятались там и бегаете. А мне тут, впереди, страшно.
— Ладно! — сказали мурашки. — Если так, тогда давай мы к тебе на плечи сядем. Пусть нам тоже видно будет, что там впереди.
— Это пожалуйста, — согласился Егор. — Только вы там на плечах смирно сидите. Не очень бегайте. А то мне щекотно будет.
Забрались мурашки к Егору на плечи. Двадцать мурашек на левое плечо, двадцать на правое. Сели в ряд и смотрят. А Егор как раз погулять вышел. На улицу. Вышел Егор на улицу, и чувствуют мурашки, что начинает Егор бояться.
— Чего боишься? — спрашивают мурашки. — Нет же ничего страшного.
— А вон, — говорит Егор, — видите, мальчишка идёт, с портфелем?
— Ну и что?
— А если это хулиган? Вот он сейчас как подскочит ко мне, как трахнет портфелем. А в портфеле у него, может быть, кирпичи. Специально положил. Или что-нибудь железное.
— Почему железное?! Откуда железное? — заволновались мурашки. — В портфелях учебники носят и тетрадки мягкие.
— А он, — говорит Егор, — металлолом собрал, а потом в портфель положил. Вон, глядите, он портфель из левой руки в правую перекладывает. Сейчас подскочит!
— Егор, Егор! — закричали мурашки, которые на правом плече сидели. — Ты к нему левым боком повернись! На всякий случай!
— Нет, — закричали левые мурашки, — не поворачивайся, стой как стоишь! Если смирно стоять, он, может, не тронет!
— Ты, Егор, беги, — кричат правые мурашки, — беги, может, он не догонит!
Повернулся Егор — и бежать!.. Бежал, бежал, добежал до угла и остановился.
— Ну, — спрашивают мурашки, — почему стоим?
— А там, — говорит Егор, — за углом уличное движение. Автобусы ходят, троллейбусы. Выскочит из-за угла, чик — и пополам.
— Знаешь что, Егор, — говорят левые мурашки, — давай лучше домой пойдём.
— Нет, — кричат правые, — не пойдём домой!
— Почему?
— А вот придём мы домой, — говорят правые мурашки, — разденемся, спать ляжем… а тут землетрясение. Всё трясётся, стены разваливаются, потолок по голове — трах! Крыша сверху — бац! Не пойдём домой.
— А что же нам делать? — спрашивает Егор. Левые мурашки посоветовались с правыми и говорят:
— Здесь будем стоять, где стоим. Так оно спокойней.
Стоит Егор на одном месте. Час простоял, другой. Скучно ему стало.
— Слушайте, мурашки, — говорит Егор, — может, всё-таки домой пойдём?
— А землетрясение? — спрашивают мурашки. Постоял Егор ещё час.
— Идёмте, — говорит, — домой. Не будет землетрясения.
— А ты, — спрашивают мурашки, — откуда знаешь? Постоял Егор ещё немножко и говорит:
— Всё! Идём домой!
— Ни за что! — кричат мурашки.
— Ну, — говорит Егор, — вы как хотите, а я домой пошёл.
