он. Его глаза ярко сияли. Я бы хотела, чтобы все были так счастливы видеть меня всё время.
— Привет, старший брат, — ответила я. — Что ты делаешь дома так поздно утром? Ты не должен работать?
— Ха. Ха. Гас позвонил мне утром и сказал, что ты будешь здесь к концу урока Райли, так что мне нужно было встретить тебя дома и сказать тебе две вещи.
— Продолжай.
— Папа начал заниматься йогой.
Я потрясенно фыркнула, представив, как мой шестидесятипятилетний отец делает «собаку мордой вниз». Я могла бы посчитать на пальцах одной руки количество раз за всю мою жизнь, когда я видела отца в чём-то, кроме джинсов и фланелевой рубашки.
— Я знаю, знаю, — сказал Уэс, кивая головой, — но он действительно заботится о здоровье суставов. Он также ест овощи и всякое такое дерьмо. — Как раз тогда, когда я думала, что здесь никогда ничего не меняется. — В любом случае, суть в том, что твоя комната — это его самая новая студия для йоги. Он перемещает их в зависимости от того, где и когда солнце попадает в окно, а поскольку сейчас лето, солнце предпочитает твою комнату.
— Хорошо…
— Поэтому у тебя несколько вариантов: ты можешь остановиться в старой комнате Гаса или в маленькой хижине.
Маленькая хижина была расположена примерно в 450 метрах за Большим домом, была окружена старыми осинами и была прямо рядом с ручьём, который проходил через часть ранчо. Она была также ближе к меньшим конюшням, в которых было большинство лошадей моей семьи. Хотя она и располагалась близко ко всему, но чувствовалась удаленной.
В отличии от остальных хижин, в ней не было отдельной спальни. В принципе, это была небольшая хижина-студия.
Уединённая и комфортная — звучало идеально для меня.
— Маленькую хижину, пожалуйста, — сказала я.
— Хороший выбор, — улыбнулся Уэс. — Я поехал туда после того, как Гас позвонил сегодня утром, и открыл пару окон. Там давно никого не было. Постельное белье и полотенца для тебя также в стирке.
В то время как Гас был яростным защитником, Уэс был преданным опекуном. Я думаю, именно поэтому у него возникла идея ранчо для гостей.
Заботиться о других делало Уэстона Райдера счастливым, и он никогда не ждал ничего взамен. Он даже не думал об этом.
Я ещё раз обняла его.
— Я помогу тебе отнести вещи туда после ужина, хорошо? — Сказал он.
— Хорошо, — ответила я. — Кроме того, в конюшнях есть место для Мэйпл, верно? Ее должны привести завтра.
Учитывая, как быстро случился мой переезд из Денвера, у меня не было времени, чтобы взять мой маленький конный прицеп, и я не забрала Мэйпл из её конюшни-пансионата, но я позвонила туда по пути сюда, чтобы организовать транспорт для неё.
— Конечно, Эмми. В конюшне Райдеров примерно тридцать стойл. ТЫ можешь расположить её рядом с Муншайн. Я уверен, что они будут рады увидеть друг друга. — Муншайн была тоже моей лошадью. Ей было почти двадцать три, и она доживала свои золотые года, поедая большое количество моркови и яблок.
— Звучит здорово. Есть ли поблизости квадроцикл, на котором я могла бы заехать за Райли?
— Ага, в гараже есть один. Ключи в зажигании, — сказал он. — Мне нужно идти. Работники ранчо взбунтуются, если подумают, что я бездельничаю, пока сторожевых собак нет в городе. Заборы чинить, коров ругать. Ты знаешь, как это делается. — Я знаю.
— Увидимся позже, Эмми. — Он поцеловал меня в щёку и начал уходить.
— Уэс? — Позвала я.
— Да?
— Ты не спросил меня, почему я приехала домой.
— Меня не волнует, почему ты здесь, важно только то, что ты есть.
Эти слова проникли прямо в моё сердце. Потребовалось, чтобы со мной произошло много дерьмовых вещей, чтобы, наконец, заставить меня вернуться в Мидоуларк, но я думаю, что сделала правильный выбор, вернувшись домой.
— Добро пожаловать домой, Клементина, — сказал Уэс.
Он приподнял шляпу, развернулся и направился вниз к конюшням. Я спустилась по тропинке, которая вела к небольшому загону, который летом использовался на ранчо для занятий. Мои волосы развевались у меня за спиной, а передо мной не было ничего, кроме земли и голубого неба. Боже, это никогда не надоест.
Мне нравилось жить в Колорадо. Я была счастлива везде, где были горы, но было что-то особенное в Вайоминге.
Как только я добралась до загона, я увидела несколько фигур за забором, скорее всего, родители, наблюдающие за своими детьми, и пять наших Шетландских лощадей с крошечными человечками на их спинах.
Уроки верховой езды были хорошо забытым старым в «Рэбл Блю». Моя мама раньше преподавала их, так что уроки закончились, когда она умерла. Они не возобновились, пока не родилась Райли, и Гас решил, что он хочет вернуть их не только для его ребёнка, но и для других детей в Мидоуларке, цитируя философию моей мамы, что верховая езда учит детей терпению, эмпатии и дисциплине.
Я была слишком маленькая, чтобы помнить, как моя мама преподавала уроки, и к тому моменту, как Гас начал их снова, я уже покинула Мидоуларк, так что сегодня был первый раз, когда я их увидела.
Я остановила квадроцикл за добрые девять метров до загона. Не имело значения, насколько спокойными и уравновешенными были пони — никогда нельзя быть слишком осторожными, чтобы не напугать их, когда на их спинах были четырёхлетки.
Заметить чёрные кудряшки Райли было легко. Это было чудо, что гены Камиллы противостояли генам Гаса, и получился чертовски милый ребёнок — чёрные волосы, зелёные глаза и две огромные ямочки на щеках. Она ехала верхом на своём любимом пони: леди каштанового цвета по кличке Чирио. Как только я дошла до загона, то узнала некоторых родителей и подошла, чтобы встать рядом с ними.
Одна из мамочек шептала другой о том, что чья-то задница «создана для этих джинсов», и я подавила смешок.
Гас, должно быть, выбрал победителя в учителя. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить мужчину, о котором они говорили. Он стоял ко мне спиной, но у меня заняло полсекунды, чтобы опознать
