воздух, он с трудом подавил рвотный спазм и протяжно по-стариковски закашлялся. И собственно этот горько-кислый кашель, как ни что более подтверждал, что он, Иван, до сих пор жив.
По векам саданули солнечные лучи — это Гаррет откинул трап-дверь наружу. Вывалившись в проём всем телом, он на минуту заслонил широкой спиной поток света, а затем легко спрыгнул вниз и исчез в светло-зелёном мареве.
— Эй, вы! — крикнул откуда-то извне. — Спускайтесь! Я помогу!
Между креслами протискивались две серые фигуры — это Крофт тащил к двери сомлевшую Натали. Руки её болтались, голова раскачивалась из стороны в сторону, ноги заплетались как после долгого перепоя. Один туфель слетел с её ступни, второй навсегда лишился каблука.
— Питер, помоги же… — выдохнул обессиленный Крофт, подтягивая жену к двери за подмышки.
Мальчишка, даже в такой страшной ситуации юркий каким был с первых минут полёта, проворно опустился на колени и одну за другой свесил ноги мачехи наружу.
— Давай-толкай! — подгонял снизу Гаррет. — Я её держу!
Тело Натали постепенно растворилось в солнечном свете проёма, а следом и сын с отцом проделали то же самое, но уже без посторонней помощи.
Салон, перерезанный пополам яркой солнечной полосой, выглядел как пыльный чердак старинного дома, в котором впервые за много лет распахнули фрамугу. Хвостовой и носовой отсеки тонули в сумраке, зрение различало лишь попавшее в чётко обозначенный трёхмерный светлый куб между дверью и Ивановым креслом. На белоснежной коже подлокотника чернел отчетливый ряд кровавых полос. Иван машинально ощупал себя. Нет, это не его кровь.
«Профессор!» — стрельнуло в гудящей голове. Парень пошарил глазами по полу, несколько раз зажмурился и расплющил веки, кулаком протёр слезящиеся глаза и кое-как приспособился к полумраку салона.
Чакрабати смиренно восседал на полу в позе лотоса, опёршись спиной о дверь санузла. На нём вновь был тюрбан. Умиротворённое лицо, руки сложены в молитвенном жесте. На лбу и щеках кровавые разводы, но теперь они не пугали как минуту назад — омытое собственной кровью лицо старца походило на лик Будды.
В кабине застонала Брижит. От удара шторку перекосило, и Иван мог видеть лишь голову девушки. Волосы её рассыпались на лицо.
Иван с лёгкостью выломал изуродованную шторку, подсунул руку под плечи девушки и приложил ухо к её груди. Под пряно пахнущей кожей различались мерные удары сердца. Тревога отступила.
Брижит снова застонала. Иван мигом отстранился. Осмотрел на предмет повреждений. Восковое лицо, размазанная по щекам помада, мелко вздрагивающие ресницы.
Она открыла глаза, и Иван почувствовал прилив облегчения.
— Ты как? Жива? — спросил, не зная, отпускать её или продолжать держать.
— Oui, — тихо произнесла Брижит по-французски, прикрыла веки, и щёки её окрасил едва различимый румянец.
Сердце Ивана заколотилось. Он понимал, с девушкой всё в порядке, но ему ничуть не хотелось выпускать её из своих рук. Пауза затягивалась.
— Трудно дышать? — то ли спросил, то ли констатировал он. — Сейчас станет легче, — и он принялся торопливо развязывать форменный шарф, туго стягивающий девичью шею.
И тут Брижит бесцеремонно и сильно оттолкнула его от себя. Её глаза вспыхнули, будто Иван сделал что-то выходящее за рамки приличия. Она потрогала шарф и, убедившись, что он плотно охватывает шею, сменила спонтанный гнев на милость.
— Помоги капитану, — мягко сказала она, указывая в сторону сикха.
Кэп был без сознания. Пилотское кресло, наполовину вырванное из основания кабины, завалилось вперед, и тело пенджабца, удерживаемое ремнями как натянутыми тросами, нависало над приборной доской. Рукояти штурвала упёрлись ему в грудь, словно бычьи рога, нанизавшие тореадора, перед тем как сбросить наземь.
Обеими руками Иван ухватился за спинку кресла, упёрся ногами в консоль приборной доски и потянул конструкцию на себя.
— Живые есть?! — раздался снаружи голос Гаррета.
— Сюда! — позвал Иван.
Спустя минуту, в арке показалась взлохмаченная голова «терминатора». Мгновенно оценив ситуацию, он по-военному отчеканил: — Понял, — и как крючками, пальцами вцепился в обивку лётного кресла.
— И-и-и… раз! — скомандовал он.
Четыре мускулистые руки потянули массивное кресло. Скрежет дюралюминия, хруст пластмассы, но кресло ни на йоту не сдвинулось с места.
— Пробуем качками, — предложил Гаррет. — Как перетягиваешь канат.
Иван кивнул.
— И-и-и… раз! И-и-и… раз! — равномерно считал он по-английски и на каждый счёт на его руках вздувались вены, мышцы каменели, а пальцы рвали обивку.
Едва кресло поддалось, Брижит сумела высвободить штурвал.
— Крови нет… — с облегчением сказала она.
Пенджабец не издавал ни звука, и всё-таки он был жив. Иван вплотную приставил ладонь к его губам и ощутил едва различимое дыхание.
— Аккуратней, — взмолилась Брижит.
— Спокойно, девочка, — успокоил её Гаррет, — Этого парня всенепременно есть за что спасать.
Навалившись всеми силами на неподатливую конструкцию, мужчины, в конце концов, справились с поставленной задачей.
— Так держать, боец, — подмигнул «терминатор» Ивану. — А ну, приготовиться.
Брижит ослабила ремни, и тело пенджабца медленно сползло прямо в подставленные мужчинами руки.
Они аккуратно спустили раненого с самолёта и уложили на траву, предварительно подложив под голову Иванову сумку с гидрокостюмом. Гаррет расстегнул пилотский китель — вся грудь сикха выглядела сплошной бурой гематомой.
— Вероятно, переломаны рёбра, — тоном знатока констатировал Гаррет.
Иван встал и впервые оглядел место, куда их занесло божье провидение. Песчаная гряда показалась ему необычной. Неестественно ровная, с тремя параллельными колеями-залысинами, укатанными вдоль всей насыпи как просёлочная дорога на родине. Между ними, словно кем-то высаженная, грядами буйствовала трава, но сами песчаные полосы были почти нетронуты тропической флорой. Слева шумели заросли падука и чоя, справа прибрежная полоска песка в четверть мили и дальше синева океана. И ещё лёгкий свежий бриз, какой бывает по утрам, предвещая хорошее начало дня.
Иван невесело ухмыльнулся ветру. Да уж, хорошенькое начало.
Из самолёта показалась голова Чакрабати.
— Шишья Питер! — радостно вскричал профессор. — Дай мне тебя обнять! Кришна внял моим молитвам!
Мальчишка бросился в распростёртые объятия старика.
Все занялись делом. Крофт приводил в чувство Натали, Брижит перевязывала разбитую голову профессора, а Гаррет осматривал окрестности. Иван тоже не остался без дела. Он обошёл самолет вокруг и внимательно осмотрел его. На вид «хонда» выглядела неповреждённой. Лишь содранная краска вдоль днища и по левому крылу, да пару сбитых сигнальных фонарей хвостового оперения. И главное — шасси совершенно не просели в песке. Аэроплан возвышался гордо и величаво, также как и час назад в Чиннайском аэропорту.
— Мистер Гаррет! — позвал Иван, впервые обратившись к «терминатору» по фамилии.
— Зови меня Рой, — махнул рукой англичанин. — А тебя как величать?
— Иваном, — ответил Иван и
