в ромейских доспехах. Голубые глаза смотрели на чужака с насмешкой, но и с интересом.
- Если наниматель жадничает, воин сам может взять, что считает нужным - сказал он, - иначе ему незачем вообще браться за меч. Я пойду с тобой за море, нереветлянин.
-Кто ты? - спросил ошеломленный гонец.
- Владислав, сын жупана драговичей. Когда ты отплываешь?
- Через два дня.
- Хорошо, я приду к тебе со своими людьми и кораблями.
Молодой жупанич протянул руку и гонец радостно пожал ее.
-Ты не пожалеешь, - сказал он, - жупан Цетмир щедр ко всем, кто воюет за него.
-Будем надеяться, что ты говоришь правду, - усмехнулся Влад, - или я найду иной способ забрать обещанную плату.
Грохот волн заглушал все остальные звуки, когда Влад, пробираясь меж отвесных скал, осторожно спускался к разбушевавшемуся морю. Рубаха и штаны были насквозь мокрыми от соленых брызг, порывы ветра угрожали сбросить жупанича прямо в ярящиеся волны, однако он упорно спускался, цепляясь за скользкие камни.
Влад проснулся посреди ночи от уже знакомой боли в плече – неведомая рука сдавила его с такой силой, что едва не сломала кости. Пышная рабыня делившая с жупаничем ложе, вскинулась, когда он непроизвольно пихнул ее в бок. С губ девушки уже готов был сорваться вопрос, но при виде выражения глаз господина, девушка закрыла рот, не сказав ни слова. Жестом Влад приказал ей убраться, после чего поднялся с ложа и принялся одеваться. Перед его глазами все еще стояло то сновидение, последнее перед пробуждением – и в нем был этот берег. Насколько одевшись, Влад вышел из дома и, оседлав привязанного коня, направил его в сторону моря.
Спустившись, он увидел все то же видение из сна – могучие валы, с грохотом разбивающиеся о скалы. Все эти камни выглядели весьма странно: один, длинный и сплющенный по бокам, напоминал змею или угря, другой, слегка заостренный кверху, - плавник гигантской акулы. Был тут и плоский камень, настолько выщербленный волнами и ветром, что походил на осьминога или медузу. Но среди всех скал особенно выделялась одна – поросший водорослями и ракушками черный валун, напоминавший кита, выгнувшего горбом спину. Очередная волна с ужасающим грохотом обрушилась на него, скрыв камень из виду. Когда же вода отхлынула, Влад невольно выругался, схватившись за висевший на шее молоточек Перуна.
На камне сидела одна из тварей, что он видел во сне, когда они возвращались с Акротири: чудовище, напоминавшее помесь собаки и тюленя. В глубоко посаженных, налитых кровью глазах угадывался нечеловеческий ум. Клыкастая пасть сжимала большой, необычного вида меч. При виде Влада тварь вскочила и, мотнув головой, выпустила из пасти клинок. Описав большую дугу, меч полетел прямо на Влада, в последний момент успевшего поймать оружие за рукоять. Этот меч сильно отличалось от всего, что он видел раньше: широкий, слегка изогнутый клинок, был выкован из незнакомой, серо-голубой стали, отполированной до зеркального блеска. Влад как-то сразу понял, что своей остротой меч превосходит любой клинок, выкованный в человеческой кузне. Рукоять была выполнена из кости какого-то животного, а в набалдашник был вделан синий драгоценный камень. Вдоль лезвия тянулись едва различимые изображения странных существ, напоминавших то, что стояло сейчас перед ним.
- Форкий, Владыка Глубин доволен твоими жертвами, - пролаял диковинный зверь, - и дарит тебе меч из кузни тельхинов – я был одним из тех, кто ковал его! Этот меч непросто – если рядом с тобой, кто замышляет недоброе, он оповестит тебя.
-Оповестит? Как?
-Ты сам поймешь, - в нелюдском голосе зазвучали отголоски рычащего смеха, - если ты вправду так смышлен как кажешься. Помни, что Форкий, которого твой народ именует Морским Царем, будет благоволить тебе, если ты продолжишь радовать его жертвами.
Влад уже раскрыл рот для следующего вопроса, но тут новая волна обрушилась на камень. Когда она отхлынула, чудовище уже исчезло.
Истошный женский крик взрезал воздух, тут же сменившись грубым хохотом в несколько голосов. Влад поморщился при виде насаженной на острый кол обнаженной девушки. На месте грудей у нее красовались две жуткого вида раны, из которых хлестала кровь, чрево также было вспорото и из него свисал на пуповине маленький трупик с размозженной о камень головой.
- Номисма, не меньше, –
