l:href="#n_7" type="note">[7] побывал в Пергаме и тоже что-то эдакое из-под земли достал… Дайте еще глоточек!
Ботаник выпил воды и продолжил:
— Вы слышали про то, что случилось на Кавказе? Ираклий хитростью заманил нас в экспедицию. Сыграл на амбициях — каждый хотел сказать новое слово в науке. Я вот мечтал назвать своей фамилией неизвестное прежде растение, и мечта сбылась. Бедренец Вострого! Не слышали? Травка такая, листья зубцами, соцветия приметные — белые зонтики.
— Камнеломка, что ли? — предположил Митя.
— Да, в народе так называют. Я нашел особую разновидность, которая произрастает только на Кавказе. Ее запишут во все ботанические справочники! — седовласый снова закашлялся, на губах выступила кровавая пена. — Но Ираклий… Этому извергу плевать на науку. Он два года заставлял нас карабкаться по разным склонам, учил альпинистским премудростям. Знал, мерзавец, что только вшестером мы сможем подняться на Гору Смерти и забрать златорогий череп, которого не хватало в его коллекции.
— Он собирает древние кости? — переспросил сыщик.
— А кто же его разберет… Сабельянов собиратель не такой публичный, как Третьяков. Все диковинки хранит под замком, никто их никогда не видел.
— Почему он не устраивает выставки? — удивился Митя. — Все коллекционеры гордятся своими собраниями.
— Это как раз понятно, — ответил Мармеладов. — Уверен, большинство экспонатов добыты подсудными способами.
— Воровство, подлог, убийство — Ираклий ничем не побрезгует, — подтвердил Вострый. — Известно ли вам, как погибли наши друзья по альпийскому клубу?
— Во всех подробностях.
— А я ни о чем не подозревал! Ехал бок о бок с душегубом в Москву, оплакивая почивших. Но когда до города оставалось двадцать верст, и карета ехала через лес, он распахнул дверцу, схватил меня за шкирку и выбросил в глубокий овраг. Это было настолько неожиданно, что я… А что я?.. Ах да! Машинально вцепился в череп, лежавший на сиденье между нами. Так с ним в яму и полетел. На мое счастье, кусты смягчили падение, хотя стукнулся знатно… Отполз подальше, поднялся на ноги и побежал. Слышали бы вы, как бранился этот стервец! Сыпал угрозами мне вслед, но прыгнуть в овраг не отважился. Ираклий трусоват, оттого задумал стать сверхчеловеком… Повелевать небом, облаками, звездами… Для этой цели златорогий баран ему и потребен!
— Заговаривается, — обеспокоенно сказал почтмейстер. — Это же явный бред. Скорее бы доктор приехал!
— Это не бред… Слушайте, господа! Сабельянов сам признался, — Макар Макарыч затрясся, будто в лихорадке, и задышал прерывисто. — Когда ударил этим кинжалом и потом забрал череп из шкапа… Признался, что без барана у него ничего не получится! Понимаете? Понимаете вы?.. А с черепом получится… Почему так душно? Откройте форточку! Нечем дышать…
Мармеладов прислушивался к стуку копыт за окном. Похоже, это двуколка. Зычный окрик городового: «Эй, дворник, в которую квартеру вызывали?» Торопливые шаги на лестнице. Молодой врач без сюртука, в одном лишь белом жилете с застарелыми пятнами, проскользнул мимо вывороченных дверей.
— Доброго здравия, гос-спода! Кому здесь понадобилась…
Он увидел тело, лежащее на полу, и замолчал. Присел на корточки, тронул пальцами жилку на шее Вострого, приложил стетоскоп к груди, долго вслушивался, потом бросил трубку обратно в саквояж.
— Кончено, увы, — не прозвучало в этом «увы» и капли жалости или сострадания, только спокойный холодок, обычный для любого врачевателя. — Как осмотрите место преступления, забирайте труп в прозекторскую, — это уже подоспевшим городовым, — а я свезу господ в больницу.
— Допросить бы их сперва, — набычился полицейский, заступая дорогу.
— Али следователя подождать-с! — вставил другой, нервно теребя в руках фуражку.
Доктор презрительно хмыкнул и подошел к ним вплотную.
— Вы же не думаете, что они виновны в преступлении? Много вы знаете примеров, когда убийцы оставались рядом с убиенным и сами призывали законников? Чепуха! Эти двое не преступники, а жертвы. Им тоже изрядно досталось. Тот, у которого голова в крови, и четверти часа на ногах не протянет, по моим наблюдениям он вот-вот грохнется в обморок.
Мармеладов при этих словах изобразил недоверчивую ухмылку, но тут же почувствовал, что ноги становятся ватными, а от затылка к глазам разливается тьма. В следующую минуту он опрокинулся навзничь. Митя успел подхватить приятеля правой рукой, охнув от боли.
— Видите? Никаких сомнений, обоим необходимо в больницу.
— А ежели оне придуряются? — упорствовал городовой.
— Вот что, сизари! Мне это надоело. Передайте следователю, когда он соизволит явиться, что имена и адреса сих господ мне известны. И что за них готов поручиться хирург Вятцев, сделавший для полицейского управления сотни вскрытий покойников — заметьте, без-воз-мезд-но. То есть даром. Уразумел, бестолочь?! Сумеешь доложить в точности? А вы, любезный, — обратился он к Мите, — помогите свести обморочного вниз. Там коляска ждет.
— Лихо вы их осадили, — хмыкнул почтмейстер уже на лестнице. — Но разве вам и вправду известны имена и адреса наши?
— Сказать по чести, я недолюбливаю полицейских, — признался Вятцев. — Сотрудничаю с ними лишь потому, что очень уж занимательные трупы порой попадаются. Простите, если это прозвучит грубо и неуместно, но я давно составляю каталог различных способов насильственного умерщвления людей. Особенно живо интересуюсь удушенными и зарезанными, оттого и поспешил на зов…
— Странное развлечение.
— Что вы! Это вовсе не ради забавы. Медицинская экспертиза для судебных разбирательств — это же новое слово в науке. Жаль, что не каждый следователь готов прислушаться…
— Убитый вот тоже мечтал сказать «новое слово», — проворчал Митя. — И к чему это привело?!
— Все новаторы рискуют. Как минимум быть непонятыми современниками, как максимум — своей жизнью. Фу-ух! Тяжел господин Мармеладов. А с виду не скажешь!
— Так вы действительно знакомы?
— Видел его однажды в канцелярии обер-полицмейстера. Мельком, но сразу признал. Можно сказать, городовых я почти не обманул. А с вами, надеюсь, познакомимся по дороге в больницу.
V
Час спустя Митя сидел на перилах высокого крыльца и наблюдал за стайкой детворы, а точнее за юной сестрой милосердия, которая пыталась водить с малышами хоровод. Мальчишки с ногами или руками, закованными в лубки, все время спотыкались, норовили устроить кучу малу и набивали себе новые синяки да шишки, но при этом не хныкали, а заливисто хохотали. Девочек в хороводе не было.
Скрипнула дверь.
