опустить свою стрелу — я не свободна".
"Кто же этот счастливчик?"
"О, нет, я одинока, но не собираюсь вступать в отношения".
"Разве ты не хочешь хотя бы узнать, кто это?"
"Нет."
Да.
Мэддисон смотрит на меня с открытым ртом. Очевидно, что от ее сплетен редко отказываются.
"Что? Я здесь, чтобы работать".
"Все так говорят. Подожди недельку".
"Неделя не изменит моего мнения. Ни к чему хорошему служебные романы не приводят".
Мэддисон наклоняет голову, осматривая меня.
"Конечно, я могу смахнуть пыль с паутины, как только закончится контракт, но до тех пор мои ноги останутся крепко связанными".
"Хорошо, я буду держать это при себе".
Я вижу, как ей больно. Она ждет, что я сдамся, и, к счастью, как раз в тот момент, когда мое неповиновение начинает ослабевать, в дверь снова стучат. К моему тайному восторгу, это Оскар. Он держит мою одежду в той же сложенной стопке, в которой я оставила ее на его столе раньше.
"Я подумал, что тебе нужно это вернуть".
Он отдает мои вещи, наши пальцы слегка соприкасаются при обмене, что вызывает во мне легкую дрожь.
"Совсем забыла про них. Спасибо."
"Ты хорошо устроилась?"
В его голосе звучит мягкость, а на лице — забота, когда он прислоняется к дверной раме.
"Да, почти, спасибо".
"Привет, Харви!"
Мэддисон окликает его с верхней койки, заставляя слегка напрячься. Я открываю дверь шире, чтобы они могли видеть друг друга.
"Рад, что ты не одна. Извини, но мне пора".
"Не уходи из-за меня", — настаивает Мэддисон, ее тон полон озорства.
"Завтрак в восемь?"
Он игнорирует ее, ехидно закатывая глаза.
"Конечно. Увидимся там".
Когда дверь захлопывается, я оборачиваюсь и вижу, что Мэддисон неумышленно изображает глючащего андроида.
"Не хочешь рассказать, почему Харви забрал твою одежду?"
"Я бы предпочла оставить это в тайне". Отказываюсь я только потому, что знаю, что это выведет ее из себя. Оставив ее строить догадки, я занялась переносом туалетных принадлежностей в ванную.
"Итак, чем ты занималась до того, как приехала сюда?"
"Я была личным помощником", — говорю я с интонацией, как будто отвечаю на ее вопрос вопросом. Отмечаю, как в ее глазах вспыхивает предвкушение.
"О. Я думала, ты занималась чем-то…"
"Более интересным?"
"Более жутким".
"А, я раньше работала на аттракционе The Cellar."
Меня встречает та же оживленная реакция, которую я получаю от всех, когда рассказываю, что работала в лучшем лондонском аттракционе страха. Вы не подумайте, что работа, требующая пугать и кричать на гостей, приведет к должности веселого ведущего развлекательных мероприятий, но мне каким-то образом удалось извратить свое мотивационное письмо, чтобы рассказать о том, как хорошо я сохраняю самообладание, когда на меня постоянно кричат.
Звучит жалко, если описывать это так, но работа в "The Cellar" была лучшей в моей жизни. Это был, пожалуй, единственный раз за последние несколько лет, когда я был счастлива. По-настоящему.
"Не может быть! Это потрясающе. В прошлом году мы делали для гостей дом с привидениями, и это было ужасно. Может, ты сможешь поучаствовать в этом году?"
"Да, это было бы круто".
Я подавляю свои надежды, пока не увлеклась. Я очень сомневаюсь, что мне позволят внести свой творческий вклад во что-либо.
"А как насчет тебя — чем ты занималась до круиза?"
"Я приехала сюда сразу после колледжа. И это я сделала только для того, чтобы быть подальше от дома и начать думать самостоятельно".
Мне льстит открытость Мэддисон. Может, она со всеми такая, но я все равно ценю это.
"Разве это не…?"
"Я была единственным ребенком в семье, воспитывалась строгими религиозными родителями. Никогда не хотела бы вернуться назад", — говорит она, но, несмотря на все это, улыбается.
Я познала одиночество, когда меня окружали люди — чаще всего те, кто претендовал на роль моих друзей, — но несмотря на это, у меня всегда была моя семья. Не иметь даже поддержки семьи… Я не могу представить, насколько мрачными и тяжелыми должны были быть падения Мэддисон. Но вот она, яркая, как пуговица, тянется ко мне, чтобы защитить меня от этих чувств. За это я хочу прижаться к ней и никогда не отпускать.
"Так ты нашла себя здесь?"
"О, безусловно. Ничто не сравнится с этим".
Мы обмениваемся теплыми улыбками. Дружба с ней пойдет мне на пользу, я это точно знаю.
"Итак, актерское мастерство — это совсем другое, чем личное ассистирование. Почему такая смена?"
Вот он, вопрос, которого я боялась больше всего. Я начинаю избегать ее взгляда и убираю последние вещи из своего чемодана. Она поделилась со мной, так что будет правильно, если я сделаю то же самое. Но я приехала сюда, чтобы начать все с чистого листа. Там, где никто не знает, какая же я неудачница.
"Просто захотелось перемен".
Я сохраняю легкий тон, притворяясь, что это настоящая причина по которой я здесь. Это не совсем правильно, но мне нужно хотя бы дать себе шанс начать все сначала.
Как только мой чемодан опустел, я положила туда джинсы, которые получила от Оскара. Ни за что на свете я их больше не надену. Слишком жарко для этой ерунды. Я застегиваю молнию, сплющиваю свой холдер до минимума и запихиваю его под нижнюю койку. Затем, поблагодарив Мэддисон за то, что она составила мне компанию, я обнимаю ее на ночь. Найдя свой iPad, я включаю эпизод "Офиса", который смотрела тысячу раз, чтобы заполнить тишину.
Не успеваю залезть под одеяло, как уже вырезаю Кейт на нашей фотографии, сделанной в Latitude. Тара была слишком занята, чтобы поддерживать связь, но я знаю, что если увижу ее завтра, то мне покажется, что времени прошло совсем немного. А вот Кейт… Должно пройти достаточно времени, чтобы я забыла о случившемся.
Откинувшись на подушку, я чувствую в ней что-то странное. Может, Мэддисон пропустила фотографию? Я приподнимаюсь и нахожу виновника. На наволочке лежит маленький фиолетовый конверт, на котором написано мое имя. Я уже знаю, что это еще один из сюрпризов моей сестры, и рада, что Мэддисон оставила его для меня.
Внутри конверта письмо и фотография, на обратной стороне которой написано:
Не могу дождаться встречи с тобой в марте!
Я разворачиваю письмо и обнаруживаю там снимки узи. Сердце бешено колотится, когда я пытаюсь открыть письмо.
Дорогая тетя Элиза,
Ты официально стала первым человеком, которому мы рассказали! Теперь я знаю, что ты захочешь нарушить свое правило "первую неделю не звонить" и все-таки позвонишь мне, но просто держись, Элиз. Мы
