Книга Сын змеи - Рони Ротэр

ни предстоящая долгая жизнь. Она приняла яд. Знаешь, Астид, каково это — пытаться привести в чувство бездыханную мать? Когда рыдаешь над ней, один, в холодной комнате с потухшим очагом. А слуги бестолково мечутся по дому и ревут, как напуганные ослы. И зимний ветер воет так, словно все волки Вердэлэйна собрались под окнами, и норовят ворваться в дом.

Гилэстэл зябко повел плечами. У Астида защемило сердце.

— Я помню, как взял в руки её бокал, — прошептал князь. — На дне оставался один глоток. Один глоток…. мне бы хватило. Она было такая холодная …. ледяная королева. У неё были голубые глаза и белоснежные, длиннейшие волосы. Бывало, она их распускала, и я в них заворачивался, уткнувшись ей в грудь, ища ласки и утешения. Но она меня предала. Оставила совсем одного. И я… я ударил её тогда, Астид. Мертвым не больно. А мне было так отвратительно мерзко, одиноко и страшно….

Гилэстэл снова замолчал. На этот раз надолго. Астид смотрел на князя, представшего перед ним в новом свете, и проникался к нему помимо прежней благодарности чувством сопричастности к его судьбе.

Наконец Гилэстэл обернулся, и, вздохнув, продолжил:

— После смерти матери Менэлгил забрал меня во дворец. Я прожил там до двадцати пяти лет, а потом вернулся в Вердэлэйн. Но я не чувствую себя уютно в своем доме. Я не стану рассказывать Эйдару, как в действительности умерла его дочь. Я делаю это не ради тебя, Астид. А ради себя.

Они отбыли из поместья Фаннайрэ на следующий день после похорон Элайны. Убитый горем Эйдар не нашел в себе сил выйти к уезжающим гостям. Провожали их Эйнар и Иллорис. Гилэстэл уезжал задумчивый и молчаливый, как и Астид.

Глава 4

Спокойное путешествие по весенним дорогам развеяло мрачные мысли, одолевшие их после посещения дома Фаннайрэ. О плохом больше не говорили. Хорошее встречалось на дороге само. Они миновали Златолесье, узнав от окраинных жителей о рождении второго сына у тамошнего князя.

Вечерело. До столицы оставался день пути. Гилэстэл повернулся к Астиду:

— Как насчет ночлега?

— Пора бы поискать, — отозвался тот.

— Я знаю вполне приличное место недалеко отсюда, — хитро прищурился Гилэстэл. — Там прекрасно готовят ягненка по-мескински.

Астид распахнул глаза, поняв, куда собрался Гилэстэл. Натянув поводья, он остановил лошадь.

— Я туда не поеду, — заартачился полукровка.

— Брось, — Гилэстэл гарцевал вокруг Астида, вызывающе глядя на него. — Прошло столько времени. Чего ты боишься? Что тебя узнают? Поверь мне, ты сейчас совсем другой. Просто держи спину прямо. Если будешь страшиться прошлого, не будешь иметь будущего. Едем!

И он направил коня по дороге к «Златолесскому вепрю». Астид с великой неохотой последовал за ним.

Трактир нисколько не изменился за прошедшие годы. У Астида дрожали колени, когда он спрыгнул на землю в таком знакомом и памятном дворе. Так же бродили куры, из овина доносилось блеяние овец, старый пес дремал под телегой, и ветер разметал по двору клочья соломы. На веревках трепыхались сохнущие простыни, чьи-то латанные холщевые портки и рубахи. Лишь краска на вывеске чуть поблеклаи потрескалась. Полукровка стоял, не в силах сделать шаг к дому своего детства. А Гилэстэл уже входил в трактир, и, оглянувшись, поманил спутника. Кто-то потянул поводья из рук Астида.

— Илан! Ваша милость!

Астид вздрогнул. Голос принадлежал мальчику лет десяти, что с улыбкой смотрел на него снизу вверх.

— Илан! — повторил мальчик. — Ваша лошадь устала. Позвольте, я её расседлаю.

Астид передал поводья мальчишке, и медленно пошел к трактиру. Пес приоткрыл глаза на шаги полукровки, принюхался и вылезиз-под телеги. У крыльца Астид нерешительно остановился, а пес ткнулся носом ему в сапоги, приветственно помахивая хвостом и глядя в глаза. Астид отодвинул его ногой.

— Не бойтеся, вона не кусается, — звонко сообщил мальчишка, расстегивая седельные ремни.

Гилэстэл уже сидел за столом и бодро диктовал трактирщице в белом чепце заказ. Астид, полный воспоминаний, опустился на скамью напротив князя, пряча лицо от сестры своего бывшего хозяина.

— Давненько я у вас не бывал, — потирая руки в предвкушении ужина, сказал Гилэстэл. — А где же прежний хозяин?

— Ой, вы, илан, видать, и впрямь давненько не бывали тут, — с радостной готовностью посплетничать откликнулась трактирщица, развернувшисьна полпути к кухне. — Ино все, почитай, уж знают, что с моим братом-то содеяли. Скоро три года, как преставился. Порешили его, прямо в собственном овине и зарезали, аки овцу.

— Да что вы говорите?! — изобразив испуганное удивление, Гилэстэл взглянул на Астида. — Кто же такое сотворил?

Хозяйка оглянулась на сидевших за дальним столом эльфов, подошла к столу, и, наклонившись, зачастила:

— Не в обиду, илан, будь сказано…. Около тела-то, кинжал нашли дорогой, эльфьей работы. Харчевалась туточки в оный день ватага разбитная, молодцы столичные. Да видно, повздорили с братом-то. Никто не видал, что да как было, да и толку искатьвиноватых-то. Уехали, а пути пылью припорошило. Парнишкау него в подручных был, байстрюк-полукровка, тихий такой, ровно мышь, неперечный да послушливый. В тот же день пропал. Не иначе, и его где-нито в лесу под кустом замучали, коли видал чего. Таперича все здешнее хозяйство на мне да на мужике моем, наследство тож. Да что ж я вас, иланы, все болтовней потчую! Сей миг стол накроют.

Хозяйка, довольная, что благородные господа соизволили проникнуться её историей, засеменила на кухню. Гилэстэл взглянул на Астида с усмешкой.

— Расслабься. Ты для неё умер. Тебя замучили под кустом злые эльфы.

Астид исподтишка оглядел зал. Ничего не изменилось — те же массивные столы, бочки вдоль стен, запах жареного лука и мяса. Разве что скатерти посвежее да полы почище. По залу промчался мальчишка, затормозил перед их столом.

— Лошади расседланы, кормлены. Поклажа в комнате.

— Ну, держи за расторопность, — Гилэстэл шлепнул на стол монетку.

Мальчишка осклабился, поддел её ногтем, и, зажав в кулаке, метнулся меж столов на кухню.

— Ему здесь не плохо, — кивнул Гилэстэл вслед пацаненку.

— Еще бы, — покосился на него Астид. — Он же хозяйский сын, а не сирота-приживала.

— Хватит, Астид, — Гилэстэл посерьезнел, глядя на воспитанника. — Это уже прошлое.

— Кто забывает прошлое — не имеет будущего, — прошептал Астид. — Благодарю вас, князь, что забрали меня тогда. И за то, что сейчас я здесь.

Вернулась трактирщица, принесла вино, сыр и овощи. Астид отважился и глянул на неё. Она же, расставляя на столе кувшин и кружки, умильно ему улыбнулась.

— Ягненок уж на вертеле, ваша милость. Вскорости сготовится. А покуда вот сливовицы с дороги выпейте.

Глядя вслед трактирщице, Астид недоверчиво покачал головой.

— Она меня не узнала!