они способны творить любые бесчинства, пока их в очередной раз не поймают и не посадят на пару-другую лет.
Паразиты… Бесполезные существа, отбросы общества и системы, не нашедшие себе места в мире. Сломленные, потерянные, передающие свое гнилое наследие дальше и дальше, медленно разрастаясь, словно чума.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Не твое дело, — он похлопал меня по щеке; этот жест был призван унизить меня, тем самым придавая себе больше величия.
— Ты ведь осознаешь, что это может стать твоей самой глупой идеей? — я попытался надавить на оставшиеся крохи его разума. — Если станешь торговать ей, точно не отделаешься всего лишь несколькими годами за решеткой. Стоит ли оно того?
Его губы растянулись в кривой ухмылке. Он развел руками.
— А что, не хочешь делиться? — снова удар под дых. — Не думаю, что какой-либо мужик в здравом уме стал бы просто так таскаться с какой-то сопливой девчонкой. Значит, оказывает она тебе кое-какие услуги, верно? Вот я и подумал, раз на товар есть спрос, почему я должен давать ему портиться? На молоденьких сейчас особый интерес, сечешь? Ну, ты-то точно сечешь.
Во рту появился неприятный железный привкус. От прошлого удара я ненароком прикусил язык.
— Кстати, раз уж я пока ее отец, то и расплачиваться надо со мной.
Он тренированным движением похлопал ладонью по моей куртке, сунул пальцы во внутренний карман и выудил бумажник, после чего, убедившись в наличии денег, с насмешкой хлопнул им меня по носу.
— А ты, — обратился он к Майе, — заткнись и слушайся, если не хочешь, чтобы твой дружок сегодня ночевал в лесу метра на три под землей. Вникла в суть?
Он тряхнул рукой, и девочка сразу же закивала. То ли из стыда, то ли по какой-либо другой причине, на меня она старалась не смотреть и постоянно отводила взгляд.
— Ладно, я пошел. Этот жлоб скоро должен заехать. А вы тут втолкуйте нашему другу-доктору, что геройствовать – плохая затея для такого интеллигента.
Я вздохнул. Я просил ее не открывать дверь, но, видимо, она снова поддалась на угрозы отчима. Тут уж я сглупил сам, ведь знал, чего от нее ожидать.
Они с Майей спустились вниз по лестнице. Я же остался в компании троицы, словно вышедшей из какого-нибудь бородатого анекдота.
— Ты уж прости, парнишка, но думать раньше надо было, — похлопал меня по плечу толстяк, даже как-то с сочувствием. — Мы ж тебя предупреждали не лезть в чужие дела.
Я улыбнулся. Улыбка моя вышла скорее нервной, чем призванной показать отсутствие у меня страха.
О, страх был – и много. Не люблю боль…
— Как говорится, стисни зубы и терпи. Дело говорю?
Двое продолжали держать меня за руки. Третий, в костюмчике, спустился ниже и, хохотнув, замахнулся сжатой в руке позолоченной жабой.
V: Срыв
Я очнулся на обувном коврике своей квартиры. Воспоминания под конец мутнели, но меня любезно донесли до дома и даже услужливо прикрыли за собой дверь. Разве что не положили на кровать с чашечкой свежезаваренного эспрессо.
Голова ужасно гудела. По ощущениям, заплыло все лицо, и от спекшейся крови раздувшаяся кожа покрылась твердой коркой.
— Кха-кха!..
Я сплюнул скопившуюся во рту кровь, после чего прошелся языком по ноющим деснам и, обнаружив шатающийся зуб, недовольно цокнул.
Услуги стоматолога в нынешнее время стоили слишком дорого. Обычный человек из нашего города нормальную пломбу мог позволить себе не всегда, не то что вставить целый зуб. И на ком же они делали себе такие кассы, что расплодились подобно грибам после дождя?
На четвереньках я пополз по коридору. Ноги дрожали, а руки никак не могли разогнуться, застыв камнем в скрюченном состоянии. В районе промежности ощущалась неприятная влага, и я молился, чтобы это было от дождя, хотя логика и память утверждали обратное.
Едва не свалившись раза три по пути, я добрел до кухни, схватился за край стола и приподнял свое туловище выше. Трясущиеся пальцы не с первого раза обхватили ручку графина.
Хлебнув воды, чтобы вымыть изо рта остатки крови и промочить пересохшее до состояния пустыни горло, я взглянул на свое лицо в отражении стекла и неловко хихикнул.
Честно говоря, сейчас я себе напоминал какого-нибудь карикатурного монстра-злодея из старых мультиков. Хоть прямо сейчас выходи на улицы и пугай детей своим видом.
— Шрамы же останутся… — недовольно хмыкнул я.
Следующей моей целью стал холодильник. Не вставая с пола, я открыл дверцу и взял с нижней полки пластинку с обезболивающим, закинув в рот сразу три штуки для верности, после чего набрал льда из морозилки и приложил его к лицу.
— Ох, черт!
От боли я невольно зашипел сквозь зубы. С другой стороны, вода от подтаивающего льда позволила мне смыть немного крови с глаз, чтобы прочистить обзор.
Я пощупал на пробу свою грудь, которая тут же отозвалась мучительной болью, будто врезающейся прямо в легкие.
Удивительно, но по сравнению с физической болью душевная сразу отходит на второй план. Собственно, поэтому появляется столько людей, готовых наносить вред самому себе, чтобы заглушить ментальные страдания.
Я вытащил из кармана пачку сигарет. От ударов она вся смялась, и я принялся открывать ее, надеясь, что хоть что-то уцелело.
— Замечательно…
Я перевернул ее вверх дном. На пол посыпался табак вперемешку с фильтрами и порванной бумагой. Лишь на парочке осталось хоть что-то годного для использования.
Обхватив рассеченными губами одну из более-менее сносных сигарет, я взял в руки зажигалку и чиркнул кремнем.
Ноль результата. Видимо, дождь не пошел ей на пользу.
— Ох, да ладно, — с обидой покачал я головой. — Может мне сегодня повезти хоть в чем-то?
Я чиркнул еще пару раз, однако зажигалка никак не хотела поддаваться, так что пришлось ползти к плите и брать спички. Те, к счастью, действовали безотказно.
Благословенный дым проник в легкие. Снова стало больно, но я решил проигнорировать мучения в угоду моменту.
Когда взгляд немного прояснился, я оглядел свою квартиру с одного места. На кухне не особо что-то изменилось, а вот в комнате весь пол был завален осколками стоявших на полке статуэток. У дальней стены одиноко примостился в разбитом горшке искалеченный цветок. Бедное денежное дерево выживало в суровых условиях моего дома несколько лет и так бесславно погибло в перепалке
