— Я не намерен здесь обвыкать. — Мэллори сосредоточил внимание на дворе — футов пятидесяти в поперечнике и невероятно заросшем бурьяном. — Это здесь ты держал единорога?
— Совершенно верно, — подтвердил эльф, открывая калитку. — Осторожно, смотрите под ноги.
— Что, опять метрогномы? Мюргенштюрм покачал головой.
— Лютика к разряду домоседов никак не отнесешь. — Он осторожно двинулся к скрюченному деревцу, и детектив последовал за ним. — Я привязал его вот тут.
Мэллори бросил взгляд на побитый непогодой дом из красного кирпича в дальнем конце двора. Многие окна были забиты досками, света не было ни в одном из них, а дверь подъезда с громким скрипом покачивалась взад-вперед на единственной ржавой петле.
— Тот дом относится к этому двору? — осведомился детектив.
— Да.
— А там кто-нибудь живет?
— Он пустует больше года, — ответил Мюргенштюрм. — Потому-то я и воспользовался этим домом. Я знал, что поблизости никого, так что и возмущаться некому.
— Почти некому, — сухо поправил его Мэллори, затем присел на корточки и принялся осматривать землю.
— Что-нибудь нашли? — поинтересовался эльф через минуту.
— Только следы единорога.
— А нет ли там следов борьбы? — предположил Мюргенштюрм.
— А по-твоему, кто-то зашел сюда, чтобы пару раз положить Лютика на лопатки, а уж потом повел его прочь? — огрызнулся Мэллори.
— Я только стараюсь помочь, чем могу, — извиняющимся тоном откликнулся Мюргенштюрм.
— Тогда можешь начать с того, что заткнешься. — Мэллори выпрямился и принялся систематически обследовать двор.
— А что вы ищете?
— Не знаю. Следы, которые не принадлежат Лютику, клок ткани — что-нибудь эдакое, что здесь не на своем месте. — Мэллори еще с минуту побродил по высокой — по колено — траве, потом тряхнул головой, скривился и вернулся к дереву.
— Что, вообще никаких улик? — спросил эльф.
— У меня возникает жуткое ощущение, что нам придется идти по следу единорожьего дерьма, чтобы распутать это дело. — Мэллори осторожно двинулся к калитке. Мюргенштюрм следовал за ним по пятам. — А теперь подумай хорошенько, кто еще знал, что Лютик здесь?
— Никто.
— Кто-то должен был знать. Кто-то же украл его! Кому принадлежит этот участок?
— Понятия не имею. Пожалуй, я мог бы это выяснить. — Эльф вдруг ссутулил и без того узенькие плечи. — Но только после открытия муниципалитета завтра утром, а тогда будет слишком поздно.
Мэллори выстрелил взглядом во тьму и тут же снова уставился на Мюргенштюрма, негромко бросив:
— Продолжай говорить.
— О чем? — осведомился эльф.
— О чем угодно, не важно. За нами следят.
— Вы уверены? Мэллори молча кивнул.
— А я и не догадывался. Должно быть, сказывается ваш обширный опыт детектива.
— Сказывается мой обширный опыт увиливания от налоговой инспекции, — возразил Мэллори. — Начинай говорить о единорогах. Неизвестный приближается.
На лице Мюргенштюрма появилось выражение полнейшей растерянности.
— Я не знаю, что говорить.
— Десять минут назад я не мог заставить тебя заткнуться! — прошипел Мэллори. — А теперь говори!
— Я как-то глупо себя чувствую.
— Ты почувствуешь себя не в пример хуже, если не скажешь что-нибудь!
— Ну, хоть намек какой-нибудь дайте, — в отчаянии вымолвил эльф.
Мэллори чертыхнулся и вдруг метнулся во тьму.
— Есть! — торжествующе выкрикнул он и через миг появился с царапающейся, изворачивающейся, фыркающей девицей в руках.
— Пусти! — зарычала она.
Ощутив, что она вот-вот вывернется, Мэллори разжал хватку. Девица зашипела на него и легко вспрыгнула на ограду, присев там на корточки.
— Кто ты? — решительно спросил Мэллори.
— Я ее знаю, — подал голос Мюргенштюрм. — Это Фелина.
— А что ты здесь делаешь? — не унимался Мэллори.
— У меня не меньше вашего прав находиться здесь! — вскинулась Фелина. — А то и побольше!
— Да небось просто шныряла по дому в поисках всякого мусора, — предположил Мюргенштюрм.
— Тогда чего ж она пряталась?
— А я людей на дух не переношу!
Приглядевшись к ней повнимательнее, Мэллори, к собственному удивлению, обнаружил, что Фелина вообще-то не совсем человек, во всяком случае, не слишком похожа на остальных девушек: молодая и стройная, но конечности покрыты нежным рыжим мехом с тонкими черными полосками, хотя лицо, шея и грудь, виднеющаяся над вырезом платья, — телесного цвета. Глаза оранжевые, с вертикальными зрачками, как у кошки, клыки выражены очень явно, а на верхней губе растут усы — только не человеческие, а кошачьи. Уши чересчур круглые, лицо слишком овальное, длинные ноги выглядят довольно угрожающе. Единственное одеяние Фелины — короткое бежевое платьице — выглядело так, будто она нашла его во время одной из своих мусорных экспедиций.
— Кто ты такая? — спросил Мэллори с искренним любопытством.
— Felinis majoris, — с вызовом бросила она.
— Одна из человекокошек, — пояснил Мюргенштюрм. — Их осталось не так уж много.
— А почему ты не любишь людей? — продолжал Мэллори.
— Они никого не любят, — сообщил Мюргенштюрм, прежде чем она успела ответить. — Собаки на них охотятся, люди от них шарахаются, настоящие кошки не обращают на них ни малейшего внимания.
— Я могу сама за себя ответить, — высокомерно бросила Фелина.
— Тогда начинай, — проговорил Мэллори. — Что ты здесь делаешь?
— Ищу чего поесть.
— А человекокошки едят единорогов?
— Нет. — Вдруг ее глаза широко распахнулись, и Фелина очень по-кошачьи ухмыльнулась. — Так это вашего единорога тут сперли!
— Его. — Мэллори ткнул большим пальцем в сторону эльфа. — Я только помогаю его найти.
Фелина обернулась к Мюргенштюрму, сказав:
— Тебя на рассвете прикончат, — таким тоном, будто это ее весьма забавляет.
— Нет, если мы найдем его прежде, — возразил Мэллори.
— Не найдете.
— С чего ты взяла?
— С того, что знаю, кто его украл, — заявила девушка-кошка.
— Кто же?
Она с мурлыканьем лизнула запястье:
— Я голодна.
— Скажи мне, кто его украл, и я куплю тебе любой обед, какой только ни пожелаешь.
— Я никогда не покупаю обедов. — Она томно потянулась. — Это не так весело, как охотиться за ними.
