вглядывались в нашу тёмную комнату.
Я мог бы успокоить её, сказав, что это проделки местных алкашей или шалости неугомонных подростков, что любят шататься по району и ради забавы заглядывать в окна первых этажей, но была одна загвоздка — мы жили на седьмом.
Девушка тряслась, будто в припадке, и с силой сжимала мне запястье. Мы оба сидели молча, боясь пошевелиться или ненароком издать испуганный звук. В комнате похолодело. У меня заболела спина, болезненно скрутило живот и стало совсем не выносимо дышать, словно сами лёгкие промёрзли и отказались пропускать через себя воздух.
Тогда я понял, что медлить больше нельзя, освободился от захвата, спрыгнул с дивана и как бешеный побежал к выключателю, что, хвала небесам, располагался внутри комнаты рядом с дверями, и ледяной рукой ударил по кнопкам. Как только комната наполнилась бледно-жёлтым светом, моя девушка, поджав губы, прошипела:
— Что ты наделал?..
Чёртов глупец, я собственноручно выдал нас неведомым ночным наблюдателям. Сдавленно ахнув, девушка закрыла рот рукой и медленно повернула голову к окну.
Тишина давила на нас, сводила с ума. Температура в комнате не менялась, нас, как свежую еду, будто поместили в большой холодильник. Я стоял около дверей и сверлил взглядом окно.
«Куда бежать? Прочь из комнаты, конечно, а двери закрыть, — думал я, нервно сглатывая слюну. — Задержат?.. — я покосился краем глаза на стеклянные вставки в дверях. — Не задержат, разобьют».
Моя рука медленно протянулась к выключателю и легонько хлопнула по нему пальцами. Свет померк, но силуэтов за окном уже не было. В ту же секунду в дверь за моей спиной прилетел сильный удар, и я готов поклясться, что своими глазами видел неописуемо ужасное подобие человеческой кисти, что на мгновение прислонилось к узорчатому дверному стеклу. Девушка взвизгнула, а я, чуть не лишившись сознания, ударил по выключателю, рассчитывая на помощь спасительного света, отпрянул от двери и остановился посреди комнаты.
Холод постепенно отступил, и вскоре мы согрелись. Катя зажалась в угол дивана и сидела, укрывшись одеялом. Я, бесшумно ступая по комнате, занавесил окно, подпёр двери компьютерным стулом и включил телевизор, чтобы заиметь ещё один источник света. Что бы ни было там за дверью, оно точно знало, что мы внутри освещённого убежища, но соваться к нам не решалось.
Ни о каком сне не шло и речи, остаток ночи прошёл в тревожном ожидании чего-то невероятно ужасного, но, к счастью, ничего не произошло.
Утром из окна полился белый свет, и вместо двух силуэтов за стеклом можно было разглядеть мутную полупрозрачную дымку, несущуюся по грустному серо-голубому небу, что несмотря на весь свой мрак теперь казалось самым прекрасным зрелищем за последние несколько часов; и птицы, они просыпались, разукрашивая эту серую атмосферу в цвет надежды одними своими песнями. Немного успокоившись, я смело шагнул за дверь, обошёл всю квартиру и, ничего не обнаружив, вернулся к Кате.
— Давай в церковь сходим, — предложила она, подняв на меня свои большие испуганные глаза, — я не усну больше, это чертовщина какая-то.
— Надо сходить, — бездумно кивал я, потирая вспотевший лоб.
Но до церкви мы так и не дошли. Поход не задался уже в подъезде, когда мы чуть не свалились в шахту лифта. Дело в том, что двери открылись, но кабина по какой-то причине остановилась на этаж выше. Отдать мне должное: я не утратил самообладания и тут же успокоил Катю, предложив спуститься по лестнице.
В подземном переходе, что был неотъемлемой частью любого нашего пути, нам на встречу вышла противная низкая старуха. Она остановилась посреди дороги, осмотрела нас с головы до ног, ехидно усмехнулась, обнажив гнилые зубы, и, обратившись к Кате, мерзко пропела:
— Дай-ка я тебя за локоток подержу…
В ужасе Катя отпрыгнула от старухи и спряталась за моей спиной. Бабка почесала густой пушок чёрных волосков над губой и громко рассмеялась.
— Вы знаете, что вам самим лучше закончить? — она сплюнула кровь на кафельную плитку перехода и начала медленно приближаться к нам. От неё пахло потом и прочими нечистотами, внешний вид женщины не на шутку пугал; она шла, будто хромая на две ноги, и чуть слышно шипела.
Не раздумывая более ни секунды, я схватил свою девушку за руку, развернулся и увёл её обратно домой, прочь от старой сумасшедшей.
Дома Кате стало плохо, её лихорадило, тошнило, она побледнела и похолодела. На все мои вопросы девушка отвечала через силу, трясущимися от страха губами. Я даже вызвал ей скорую помощь, но та, увы, по сей день не приехала.
Истощённые после ночного происшествия, мы уснули в гостиной и проспали до самого вечера. Идти нам было некуда: оба детдомовские, с раннего детства друг за друга горой, работаем вместе, друзей среди коллег не имеем. Да и зачем уходить? Дом наш совсем новый, место отличное и никаких страшных баек про него не ходит, поэтому вряд ли можно списать бесовщину на происки древних духов, потревоженных строительством. Значит, дело именно в нас.
Я поделился своими мыслями с Катей, она не оценила моего пессимизма и заявила, что с завтрашнего дня намерена собрать вещи и покинуть квартиру.
Когда время перевалило за полночь, мы ушли в маленькую комнату с балконом, в которой я сплю по сей день, уселись на небольшую кровать и просидели при свете до глубокой ночи.
— Давай не так категорично, прошу тебя, — говорил я, растирая ей дрожащие руки, — завтра дойдём до церкви, нам осветят квартиру.
— Не пойду никуда, — хныкала она, — у меня сил нет, я умираю, наверное… Да почему же на нас такая напасть!
— А ну-ка брось, — оборвал я. — Ну почудилось нам… Знаешь, из-за утечки газа может такое быть, ну, галлюцинации.
— Одинаковые у двух людей?
В моей груди завибрировал холодный ужас, я стыдливо отвёл от Кати глаза, чтобы не выдать себя, и глубоко вздохнул. Она же молча опустила голову мне на плечо и, хлюпнув носом, снова тихонько заплакала.
Из дремоты меня выдернул знакомый щелчок выключателя. Я вздрогнул, повернув голову на дверь, и прислушался.
— Кто-то свет включил, — прошептала дрожащая Катя.
В глубине квартиры послышался тихий смех, мы сразу узнали его — так смеялась эта чёртова старуха в переходе сегодня утром.
Я втянул живот, чтобы подавить в себе нарастающую панику, аккуратно спустил ноги с кровати и чуть слышно поднялся.
— Господи… — испуганно проскулила Катя.
Щёлчок! На этот раз чуть тише, видимо, теперь свет зажёгся на кухне. Ночной гость пошёл в противоположную нашей комнате сторону, значит, мы выиграли время. Тихими, но довольно широкими шажками я приблизился к двери,
