если я немножечко не она?»
В общем, подарку боевых еврейских военных, более полувека успешно гоняющих по палестинским пескам родственный, но родства не признающий, арабский народ, следовало немедленно обрадоваться и зримо позавидовать: любая другая реакция обязательно вызвала бы жгучую обиду.
- Ух ты, крутая штука! - я сделал вид, что мне очень интересно. Впрочем, на этом ритуальная часть общения завершилась, и Эдвин сделал то, ради чего мы и встретились: поставил поглощающий купол и перешел к делу.
- Значит, так, друг мой мохнатый. Ребята очень постарались и нашли того босяка, который тебе сделал нехорошо и даже ой, и это первая плохая новость: он таки не босяк! - Эдвин активировал маголограмму и одним плавным движением развернул морок ко мне лицом. Лицо, показанное в мороке оказалось так себе, несимпатичное, хотя и очень ухоженное. Ниже лица был хорошо заметен докторский халат и висящий на шее фонендоскоп. Я немедленно узнал давешнего собеседника и почти собутыльника: даже показалось, что в воздухе пахнет сладеньким девочковым элем.
- Вижу, персона знакомая, так? - мой друг вопросил очевидное.
- Видел его один раз. Тогда, в пабе, ну, ты понял. - название паба, в силу обострившейся религиозности друга, я упоминать не стал: верующим евреям неприятно упоминание свиньи, которую они считают нечистым животным, а поросенок — вполне свинья,
- Так вот, это Конор Мэлоун, глава ассоциации врачей Северной Европы. Заодно он заместитель министра здравоохранения в Северном Евросоюзе, специалист крутейший, но персона исключительно скандальная и публичная. - Эдвин взмахнул жезлом. Фотография, проявленная мороком, поменялась, и лучше бы она этого не делала: на следующей картинке тот же Конор Мэлоун оказался почти без одежды, весь в цветастых перьях, и выглядел, как экзотической породы петух. - И да, он содомит.
- Убивать его не стоит. - я не то, чтобы всерьез собирался решать проблему наиболее радикальным способом, но некоторые мысли вокруг ментальной сферы витали. - Это твоя вторая плохая новость?
- Да, это она. - согласился Эдвин. Ни убивать, ни как-то еще воздействовать силовыми методами. Жалко, что у него нет прадедушки-нациста, а то можно было бы попросить о дружественной услуге ребят из Меча Гедеона… Впрочем, тебе это не нужно. - Мой друг одним хлопком свернул морок. - На этом все (две) плохие новости закончились, и начались, как мне кажется, исключительно хорошие.
Я весь обратился во внимание.
- Хорошая новость состоит в том, что этот твой Мэлоун, конечно, содомит, но не до такой степени, чтобы накладывать заклятие с условием на неснимаемость. Снять — можно, Королевский Госпиталь в Дублине вполне должен справиться.
- Это, по-твоему, хорошая новость? - шерсть на загривке приподнялась сама собой. - Ты забыл сразу о двух обстоятельствах! Во-первых, я все еще чертов иммигрант, вид на жительство — не подданство Королевства, страховка у меня, скажем так, не лучшая из возможных. Во-вторых, я примерно знаю, сколько стоят процедуры высшей медицинской магии, если их не покрывает страховка, и полумиллиона еврофунтов у меня попросту нет!
Вообще, Эдвин — парень эмоциональный. Эмоции его легко читаются, видимая их часть настроению соответствует полностью, и я ждал, что он, как минимум, устыдится. Не дождался: мой друг сиял, как недавно отчеканенный золотой соверен (один такой у меня, как раз, имелся: был куплен с нетрезвых глаз в местном отделении банка).
- Если ты имеешь мыслей об то, что твой друг поц и босяк, то ты имеешь их зря! Все рассчитано, все очень вовремя, даже твой отпуск, который, на самом деле, каникулы! - Эдвин снова развернул голограмму. - На, читай!
Я вгляделся в морок. Сейчас он демонстрировал страницу советского информатория, переведенную на гэллах встроенным переводчиком: читать было сложно, но можно.
- Официальный раздел министерства здравоохранения СССР… Так, понятно, перечень льгот, основание получения иностранными гражданами… - я оскалил зубы. - Эдвин, ты сошел с ума? Решать проблему рыбной диеты поездкой на ту сторону Рассвета? Нет, дружище, давай просто закроем тему, это не та проблема…
- Зубы спрячь. - Эдвин навис над столом, и, заодно, надо мной. Веселое и жизнерадостное выражение лица его сменилось на что-то, до ужаса напоминающее своей непреклонностью гранитную скалу: не знай я, что мой друг — однозначный и стопроцентный хуман (мы, псоглавцы, такие вещи обязательно чуем), наличие в его жилах тролльей крови показалось бы мне очевидным.
Зубы пришлось спрятать. Заодно сам собой поджался хвост, прижались к черепу уши, а морда — я видел, как это выглядит со стороны и помнил ощущение — осунулась и приняла виноватое выражение. Реакция на более крупного и агрессивного хищника во всей красе, м-мать…
- Успокоился? - он еще раз посмотрел на меня, понимаете, своим особым взглядом, и продолжил.
- Твоя идиосинкразия на еду и мнимая аллергия — это цветочки. Внешний эффект, шумовая завеса, скрывающая грозящую беду. Не догадываешься, о чем я? Так я тебе объясню! - мне внезапно захотелось убежать и спрятаться: таким друга я не видел ни разу, и в то, что грозит мне именно беда, поверил сразу и до конца.
- Ты знаешь, откуда вообще берутся содомиты? Кроме тех ничтожных долей процента, которые уже рождаются с отклонениями, и тех, кого старшие дяди успевают совратить в нежной юности?
Я застыл, пораженный догадкой.
- Да, именно! Друг мой, если тебя вылечить — или, как минимум, не начать лечить в ближайшие три месяца, мы будем иметь уникальный пример, первого в письменной истории содомита-псоглавца! Или, как вариант, ты просто и необратимо сойдешь с ума: поразившее тебя проклятие, рассчитано, все же, на хуманов. - Эдвин уже смотрел на меня сочувственно, и даже с ноткой жалости. Мне, впрочем, было уже не до его сопереживания: я прокрутил внутри ментальной сферы события последних дней, и действительно почуял неладное.
Последние несколько дней… В общем, тянуть к симпатичным мальчикам меня не стало (было рано, да и я бы сам заметил), но относиться к проявлениям, скажем так, женственной мужественности я стал определенно лояльнее. Видимо, страшное (без дураков) проклятие понемногу начинало действовать: я сходил с ума.
Мы, антропокиноиды, страшные гомофобы, все и поголовно. Несколько лет назад, на пике волны повсеместного признания прав извращенцев, нас даже предлагали поразить в правах: где это, мол, видано, чтобы целая человеческая раса отказывалась баловаться некогда противоестественными, а теперь — законными и одобряемыми, способами?
В отдельных странах, входящих в Содружество, даже предлагали охолащивать псоглавцев-мужчин, и, соответственно, стерилизовать наших женщин, но дальше громких заявлений дело
