дует же отсюда, — одновременно удивлено и радостно сказала Ася, повернувшись к Маше. Та смотрела на нее молча.
— А внутри что?
— Внутри? — Маша поняла, что это ее шанс. — внутри интересно. Я заглядывала.
— И я могу?
— Да, посмотри. Там кажется проход, и вообще здоровско.
Ася придвинулась ближе к дыре и прислушалась. Внезапный порыв холода ее остановил, и она отпрянула. Маша уже стояла близко к ней.
— Ой, я что-то не хочу смотреть, — сказала Ася и отодвинулась подальше, упершись прямо в Машино туловище. Та не сдвинулась с места. Ладони страшно вспотели. Что делать дальше? Ветер поднял ее волосы сзади, подталкивая вперед. Вдруг Маша уловила внутри тьмы какое-то движение. Она поняла — там ОН. Ждет.
— Маш, дай пройти, — немного нервно сказала Ася и попыталась обойти подругу. В это секунду Маша осознала, что медлить нельзя.
— Ась, смотри, там кролик! — крикнула она и повернула подругу лицом к пещере.
— Кролик? Где?
— Да вон же сидит внутри. Ну посмотри, — почти умоляя, сказала Маша.
Ася снова подошла ближе к пещере и наклонилась вперед, стараясь хоть что-то разглядеть. И тут пара рук толкнули ее с силой в спину. Ася полетела вперед, но вовремя ухватилась за край земляной входа. Она повернулась назад, и Маша увидела в ее глазах испуг и абсолютное непонимание.
«Назад нельзя!» — поняла Маша. Ее охватила паника. Она вцепилась в кисть подруги и оторвала ее от земляной опоры. Ася закричала, попыталась сопротивляться. Маша толкнула ее. Толкнула ее раз! Но эта маленькая девочка против нее оказалась на удивление сильной. Ася уперлась ногами в грунт, не поддаваясь толчкам. Лицо ее покраснело от напряжениям. Маша впала в ярость. С размаху она пнула Асю в живот. Та вскрикнула от боли и схватилась за ушибленное место. Маша толкнула ее, что было сил. Ася не удержалась и полетела прямо во тьму.
Маша отпрянула назад, пытаясь сообразить, что делать дальше. И тут раздался детский визг. Тонкий голосок Аси разнеся эхом по оврагу. Крик заставил впорхнуть птиц с веток. Он заставил Машу похолодеть. Она резко рванула прочь. Ужас нагонял ее, он бросался на нее, хватал ее за шею. Маша неслась, боясь хоть глазком взглянуть назад. Она бежала сквозь заросли, и ни одна травинка не пыталась ее остановить. Ветер гнал ее вперед. Перед глазами был только приближающийся склон. Маша залетела на него на четвереньках и поползла вверх. Очень быстро взобравшись, она залезала на край. Села и резко повернулась к оврагу, внимательно выискивая хоть какое-то движение.
Но никого не было.
Только трава.
Маша отползла подальше от склона и подождала еще совсем немного. Убедившись, что больше она никого не увидит, встала и побрела по тропинке назад. Но пройдя несколько метров, Маша упала на колени и горько заплакала, закрывая лицо грязными ладонями.
11
Не помня себя, она вышла из леса и наткнулась на брошенные здесь два велосипеда. Подняв Асин велик, Маша завезла его в кусты. Она кое-как взобралась на свой. Ноги не слушались и соскальзывали с педалей. Еще попытки, и с ними получилось совладать. Скорее она покатилась прочь от этого места. Маша быстро проехала поле, промчалась мимо въезда в поселок и свернула на дорогу, ведущую к дому. И только сейчас заметила, как вокруг вдруг стало темнее. Небо заволокло тучами. Ветер не на шутку разыгрался. Маша торопилась домой. Она проехала мимо любимой тропинки, ведущей к заднему двору ее дома. Не сворачивая, Маша крутила педали, когда первые капли дождя коснулись ее лба.
Наконец показался дом. Калитка была почему-то открыта. Маша притормозила возле нее и слезла с велосипеда.
— Привет, молодежи! — раздалось за спиной. Маша обернулась и увидела соседа, который закреплял брезент на своей машине. Она подняла ладонь вверх, делая жест приветствия. И быстро зашла внутрь. Дома было необычно. Суетливо. Почему-то в зале стояли большие дорожные сумки, в которых уже лежали сложенные вещи. Маша застала отца на кухне, складывающего старые чашки в пакет.
— Папа, почему там сумки? — выпалила она.
— Машут, что с тобой? Лицо все чумазое! — удивился отец, не переставая складывать утварь.
— Почему там сумки? Мы уезжаем? — настойчиво повторила Маша.
— Дочка, мне надо кое-что тебе объяснить, сядь пожалуйста, — он указал за стол. Маша тут же выполнила его просьбу.
— Меня уволили, Машут, — спокойно проговорил отец, — велели освободить жилище, завтра прибудет новый лесничий.
— Почему? За что? Разве могут уволить?
— Очевидно, что могут, — он отложил пакет с посудой в сторону и присел на стул, — у них возникла большая недостача по подотчётным деньгам. Меня уже недели три мучали с этими бумажками. То это им не так, то то им не так. Грозились, что вычислять растрату и уволят.
— Растрату? — Машу напугало это слово.
— Да, Машунь. Повесили на меня растрату. Недостачу денег. Я не смог им предоставить всю документацию. Но откуда ей у меня быть? Лишних бумаг не было. Ведь каждая квитанция под запись практически шла. Пригрозили и уволили. Сегодня утром заявление предоставили. Пришлось подписать, иначе страшили по статье лишить работы.
— По статье? — не понимала Маша.
— Именно так, доченька. Статья это дело уже гиблое. Тяжело потом найти работу, коли такое случится. Я согласился на немедленное освобождение от должности. Поэтому собирайся, уезжаем в город.
Он встал и продолжил укладывать посуду в пакет. Маша не чувствуя ног, побрела в свою комнату. Она села на кровать и уставилась перед собой. Недели три уже его там мучали. Три недели, как он был не в себе. Три недели, как потерял радость. В ее детской голове все сложилось. Она посмотрела на вход в свою спальню, там, где каждую ночь стоял Чужой. Поднесла ладонь ко рту и с силой впилась зубами в подушечки указательного пальца. Ее душила тяжесть от осознания всего происходящего.
Папа заглянул в комнату и поторопил ее. Почти без каких-либо чувств Маша сложила вещи в свою спортивную сумку, уложила туда же несколько любимых игрушек. А затем пошла и умыла лицо. Когда она вошла с вещами в зал, папа уже все собрал и сидел на диване, ожидая ее.
Они еще раз оглядели дом и вышли на улицу. Дождь начал набирать силу. Маша достала из сумки тонкий, практически целлофановый дождевик, пока отец закрывал дверь на замок. Они прошли мимо папиного велосипеда, подпиравшего забор. Он принадлежал конторе. Однако Машин велик был ее собственностью. Уже за воротами отец повесил сумки на ее велосипед, закинул большой рюкзак за плечи, удостоверился, что замок прочно висит на
