На двух иллюстрациях изображены предметы континентального обихода, которыми не пользуются на острове. Первая называется «Средства передвижения», и на ней представлены велосипед, мотоцикл, автомобиль, автобус и полицейская машина. А на второй фигурируют «средства связи»: телефон, радио, телевизор. Каждый предмет описывается и датируется на последующих страницах.
Вечером я предвижу весьма оживленное обсуждение послеобеденного конфликта. Но меня ждет разочарование: никто не упоминает о том происшествии. Фредерик говорит, что немножко волнуется, но тут же добавляет, что он спокоен: это не первое его задание, и он рад поработать вместе с Бернаром. Стефан отмечает мое похвальное желание поскорее влиться в коллектив. Остальные соглашаются. Я улыбаюсь, хотя весьма озадачен. Наверное, они признательны мне за то, что я не выдал их маленький секрет. Я решаю задать вопрос о материалах сегодняшней папки:
— Мне трудно представить, как родители двух или трех детей могли сделать выбор. Как они определяли, кого оставить, а кого отдать?
Мне отвечает Цезарь 4:
— Власти назначили специальных помощников, и отбор носил научный характер.
Я делаю вид, что удовлетворен ответом, и допиваю травяной чай.
Я жду Ромула и, чтобы скоротать время, пытаюсь придумать способ связаться с Октавием. На всякий случай я спрятал в кармане белый лист бумаги, пока перерисовывал деньги. Я знаю, что написать:
«Всегда предпоследний. Тебе что-нибудь нужно? Мето».
Я заверну в него карандашный грифель, и Октавий напишет ответ на обратной стороне. Думаю, он попросит еды. Я смогу спрятать записку во время утренней пробежки. На слишком крутых участках мы иногда дотрагиваемся руками до земли… Вдруг открывается дверь.
— Добрый вечер. Я вижу, ты идешь на поправку. Не будем терять время.
Ромул достает из кармана сложенную бумагу и протягивает мне:
— Там внутри порошок. Это лекарство для моего отца. Он отказывается его принимать, хотя врачи рекомендуют. Тайком подсыпь всю дозу в его восьмичасовой отвар. Лекарство не имеет ни вкуса, ни запаха. Ты ничем не рискуешь. Даю слово.
— Но…
— Не задавай лишних вопросов. Доверься мне и думай, что это ради его же блага. Если справишься, завтра тебя ждет сюрприз. Пока.
— Пока.
Дождавшись, пока он уйдет, я осторожно разворачиваю бумагу. Там примерно половина чайной ложки. Я смачиваю слюной палец, чтобы подобрать пару крупиц. Такой же след, как от мела, которым пишут на доске. Я подношу палец ко рту. Пресно, почти безвкусно, но в конце я ощущаю легкую сладость.
Глава III
Начинается утренняя пробежка. Я узнал, что Фредерик и Бернар рано утром отбыли на задание. Я сжимаю в руке маленький комок бумаги — записку для Октавия, хотя не уверен, что увижу его сегодня. Повезет ли мне, как вчера? Встречу ли я его на пути? Чтобы не споткнуться, приходится смотреть под ноги и соизмерять шаг с дорожным рельефом. Я урывками поглядываю вдаль, пытаясь отыскать друга. Он в пятидесяти метрах от меня — опустив голову, толкает тачку с черноземом. Я подбегаю ближе, нарочно поскальзываюсь, и меня заносит в его сторону. Я цепляюсь за его одежду, говорю: «Прости», но ему слышится: «О ши!»
Бегущий за мной Жерар едва успевает отскочить. Я бегу дальше. Остается надеяться, что мой друг проверит карман своей рубашки. Я замечаю его лицо — мертвенно-бледное, изнуренное — и чувствую себя виноватым.
Бежавшие впереди остановились и теперь ждут нас поодаль от лагеря. Стефан держится за голову. Жан-Люк снял капюшон, чтобы освободить рот. Сделав глубокий вдох, он объясняет:
— Нас забросали камнями. Попали в Стефана. Сбавляем скорость и возвращаемся: ему нужна медицинская помощь.
Наш раненый выходит из санчасти с повязкой на голове. Цезарь 4 собирает нас, чтобы разобраться в случившемся. Жан-Люк подробно описывает ситуацию:
— Мы уже отбежали от лагеря Мордоворота на сотню метров, когда…
— Называй его № 112, как принято, — поправляет Цезарь.
— …от лагеря № 112, когда в нас полетели первые камни. Я бежал последним в головной группе и насчитал штук шесть-семь. Они перестали кидать, когда попали в Стефана. Там было два парня, нижняя часть их лиц была прикрыта платками. Наверное, они дожидались нас на корточках в высокой траве. Я не погнался за ними, ведь я помню инструкцию: никогда не разлучаться. Поэтому мы пробежали еще двести метров и нашли безопасное место, вдали от зоны.
— Ты обмолвился о «головной группе» — разве вы бежали не все вместе?
Я решаю сделать ход конем:
— Это все из-за меня. Я поскользнулся у входа в лагерь. Пока я поднимался, другие успели отбежать далеко.
— На чем ты поскользнулся? — встревожено спрашивает наш начальник. — В этом виноват кто-нибудь еще?
— Может, парень с тачкой? — предполагает Жерар.
— Какой парень? — интересуется Цезарь.
Я вмешиваюсь в разговор — возможно, с излишней горячностью:
— Нет, дело только во мне! Наверное, попал ногой в ямку. Просто я немного отвлекся, и все.
— Не переживай. Мы всего лишь пытаемся разобраться, — успокаивает Цезарь. — Мы еще поговорим об этом вечером и выясним, какие меры можно принять.
Стефана освободили от борьбы. Похоже, Жерар пытается со мной сблизиться. Вероятно, его об этом попросили. Я делаю вид, что мне это нравится. После разучивания приемов мы обычно инсценируем казнь. Сегодня мы используем оружие и потому надели защитные кожаные воротники. Сначала Жерар учит меня душить очень тонкой железной проволокой под названием «рояльная струна», а затем с улыбкой достает шило и показывает, как проткнуть яремную вену или сонную артерию.
— Руки сильно пачкаются, — жалуется он, — но это самый эффективный способ быстрого и бесшумного убийства.
Ужасно хочется спросить, опробовал ли он эти приемы на практике, но я понимаю, что получу отказ, а вечером нарвусь на неприятности.
После обеда я впервые попадаю в «мастерскую» — просторное помещение с металлическими этажерками, которые забиты материалами и инструментами. Свободное пространство занимают длинные массивные столы. Сегодня меня учат, как превратить предметы обихода в оружие защиты, как ломать, резать, полировать авторучки, карандаши и зубные щетки. Жерар затачивает свое шило с одной стороны, чтобы сделать его острым, как лезвие. Повернувшись ко мне, он поясняет:
— Как видишь, теперь это идеальное колюще-режущее оружие.
Другие приступают к сварке металла. Жан-Люк и Арно надели толстые куртки, натянули серые перчатки и каски с черным козырьком. Я восхищенно наблюдаю за работой сварочного аппарата. Через пару минут они зажимают изделия в тисках и шлифуют их. Время ручного труда прекрасно подходит для обсуждения. Всех занимает главная тема — задание Бернара и Фредерика. Стефан высказывает предположение, чем они занимаются в момент нашего разговора:
