— Все наверх паруса ставить! — кричал откуда-то сверху Данир. — Пошевеливайтесь, гниды соленые! Боцман, правый и левый якоря к отдаче готовь! Убрать трап!
И будто эхом тут же по всему судну стали раздаваться другие, не менее зычные голоса:
— Фок к постановке готов! Марсовые к вантам! По реям! Отдать сезни! Кливера к постановке изготовить!
Зачарованная всей этой морской тарабарщиной, Айрис и не заметила, как Рэндалл, молодой матрос с отчаянно рыжими вихрами, выбивающимися из-под смешной шапки, схватил ее за руку и потащил по палубе через веревочный лес, о который она то и дело спотыкалась. Пышные юбки, в которые ее так тщательно наряжали мадам Ковальски и Гленна, здесь были совершенно неуместны. Команда корабля напоминала часовой механизм, все шестеренки и винтики крутились на своем месте, не останавливаясь и не сбиваясь, но, несмотря на то, что экипаж ладно выполнял свою работу, готовя парусник к отплытию, на Айрис смотрел каждый матрос. Они не просто глядели, а именно пялились. Обычно так старшая горничная Этвеллов смотрела на пятна, иногда остающиеся на скатерти после кормления малышей. Как грязь не имела права на существование в доме Донны Этвелл, так и Айрис была совершенно лишней в мире этих мужчин.
— Не пяльтесь на гроту, мадам, — обратился к ней Рэндалл. — Она у нас и так больная немного, а вы совсем сглазите. Мачтовый, вон, извелся. И вообще, лучше глядите под ноги. Здесь трап, надо подняться.
Они миновали часть палубы, дошли до второй мачты и стали подниматься по лесенке. Айрис ни слова не поняла из того, что он велел ей не делать, кроме того, что смотреть лучше всего было вниз — на дощатую палубу. Однако как можно глядеть на обычные доски, когда вокруг столько всего непонятного, что даже сон отполз куда-то в сторону, решив подождать, пока она доберется до более безопасного места. Айрис, наконец, увидела капитана. Он стоял у штурвального колеса и переговаривался с группой мужчин в широкополых шляпах с перьями. И как только они не слетали у них с голов? Ветер поднялся крепкий, ее юбки постоянно надувались куполом, а шелковый шарф так хлестал по лицу, что она сняла его, смяв в руке.
— Дамы у нас тут, — Рэндалл подвел ее к низкой двери, расположившейся позади и слева от штурвала.
— У вас целое помещение, — даже с какой-то завистью добавил он, распахивая дверь. — На комингс не наступайте, дурная примета.
— Куда не наступать? — пробормотала Айрис, растерянно останавливаясь на пороге каюты.
— Да на порог же! — крикнул потерявший терпение Рэндалл, пихнув ее в спину и проталкивая внутрь. — Ох, и наказание же на мою голову с вами возиться. Если вздумаете блевать, то в гальюн, он у вас на корме, рядом с балконом. Не хватало еще за вами убирать постоянно.
Дверь за спиной Айрис захлопнулась, в замке громко щелкнул ключ, и непонятные колдовские слова «На брасы левые! Пошел брасы!», которые к этому времени уже стали раздражать, приглушились.
Каюта была меньше детской Чэда. Два крошечных иллюминатора, пять коек с высокими бортиками, как иногда делают детям, чтобы они не сваливались. Прибитый к полу стол и столько же стульев вокруг, четверо из которых были заняты.
— Ой, девоньки, пятую привели, — пропищала полная девушка в красном шелковом платье и такого же цвета обруче в густых светлых локонах. Она была самым ярким пятном в комнате, поневоле притягивая к себе взгляд. — Ты кто будешь?
Две других невесты выглядели столь же нелепо, как и Айрис. В пышных кружевных юбках, с высокими, растрепанными прическами, крупными серьгами и многочисленными рядами ожерелий, они походили на кукол, которых ребенок решил нарядить во все лучшее сразу — безвкусно, зато щедро. Наверное, те самые — дочери губернатора. Кстати, тоже блондинки. Глаза у них были, как и у полненькой девушки, зеленого цвета. Не такого сочного оттенка, как у Айрис, ближе к ореховому, но все-таки зеленые.
Четвертую девушку она узнала. До того как главы семейств рассорились, чета купцов Торуоли с детьми часто обедали в доме Этвеллов, так как жила неподалеку. Что именно стало причиной ссоры, Айрис не знала, слухи ходили разные, в том числе и о том, что Максимиллиан Этвелл тайно захаживал по ночам в гости к жене соседа. Айрис с Мариной подругами не стали. Во-первых, на семейных посиделках девушка обычно отсутствовала, занятая малышней Этвеллов, а во-вторых, Марина всем видом показывала, что разницы между Айрис и прислугой не существует.
За те несколько лет, что они не виделись, Марина не изменилась. Разве что на скуле красовался синяк, да волосы обвились грозовой тучей вокруг головы. Кстати, тоже светлые, хотя и темнее, чем у остальных трех девушек. Айрис не помнила, какого цвета у нее были глаза, но сейчас, взглянув ей в лицо, даже не удивилась. Холодный блеск серо-зеленых глаз резал, как клинок. В отличие от других невест, Марина была не в платье, а в брюках и мужском камзоле. Не иначе как ее поймали при побеге. И синяк, скорее всего, оттуда же.
Айрис поспешно отвела глаза от Марины и прислонилась к переборке, не зная, куда себя деть, и что вообще делать. Выручила толстушка, которая, кажется, освоилась лучше всех, взяв на себя роль хозяйки.
— Эй, я тебя спрашиваю, ты кто? — окликнула она ее, подходя со стаканом в руке. — На, водички попей, полегчает.
— Айрис, — пролепетала девушка, благодарно принимая воду. После всех ночных приключений, но особенно после печенья мадам Этвелл, пить хотелось страшно.
— Айрис, а дальше?
— Приемная дочь Этвеллов, — вставила Марина Торуоли и закинула ноги в высоких сапогах на стол. — А что она тут делает — вот интересный вопрос. Здесь какая-то подстава, не иначе. Маги Саадула не стали бы брать в жены дочь шлюхи.
«А сейчас ты откроешь рот и скажешь, что твоя мать не шлюха», — велела себе Айрис, но лишь потупила глаза. Она все еще была сиделкой Этвеллов, безотказной и беззубой.
— Сама ты шлюха, — неожиданно вступилась за Айрис полная девушка. — Изображала из себя статую, вот и изображай дальше. И без тебя тошно. Я — Селена Марон, вон те дуры в кружевах — Скарлет и Ливия Лавуатье, фамилию ты слышала, догадываешься. Ну а со стервой Торуоли ты, похоже, знакома.
— Нас всех убьют! — вдруг зарыдала одна из Лавуатье, и Айрис догадалась, что девушка занималась этим давно. Ее появление в каюте лишь временно остановило водопад слез. Встав из-за стола, Ливия (а может, Скарлет?) бросилась на кровать, уткнув лицо в тощую подушку.
На белье, наверное, тушь останется, не отстирать, почему-то подумала Айрис и вопросительно взглянула на Селену, которую негласно записала в главные. Может, помочь? Дочь генерала, а это была она, решительно помотала головой. Мол, сама справится. Пройдя к столу, она отодвинула стул и села, заняв, всю широкую сторону. Потом скинула со столешницы ноги Торуоли и показала Айрис на свободный стул. Та послушалась, присев на краешек. Ноги, и в самом деле, держали плохо.
— Мы все умрем, это без сомнений, — согласилась Селена с плачущей девицей. — Но лично я собираюсь прожить еще лет сто, у нас в роду долгожители. Самое дурное, что могло случиться — случилось. Нас предали. Поэтому будем сами за себя.
