тебя потомством.
А вот бабушка наведывалась к Кругу часто. Остальные предпочитали не тревожить лишний раз духов. Да и не пускал Круг в себя без надобности. Можно было несколько кругов по знакомому с детства лесу нарезать, а Ведьмин алтарь так и не найти.
А сейчас я нес туда Женю.
Первой шла бабушка с Настеной.
— Девочку-то зачем? — спросил я, когда бабушка попросила привести от Кожевиных племяшку.
— Она одна из нас. — глядя на меня, ответила бабушка. — Ей полезно побывать на месте силы.
Вслед за ними шел я, с Женей на руках, а Тимофеевна с медведицей замыкали наш небольшой отряд. Дойти до Ведьминого круга можно было лишь пешком. Поэтому я бережно прижимал свою Пару к себе, втайне наслаждаясь ее ни с чем несравнимым запахом луговых трав.
Но чем ближе мы подходили к Кругу, тем горячее становилась моя малышка. Когда до алтаря оставалась сотня метров, Женя вспыхнула словно свечка. Ее огонь сжег надетую на нее сорочку и мою футболку заодно, но вот кожу мою не трогал. Наоборот ластился, словно маленький пушной зверек.
Это заметил не только я.
— Пара? — переспросила Лукинична, — Но…
— Добронрава не лезь, куда тебя не просят! — довольно грубо прервала ее бабушка.
— Но… на ней же знак Ведьмака? — Медвежья ведьма и не думала успокоиться. — Почему не завершил…
— Добронрава! — бабушка взмахнула рукой, словно кинула в сторону медведицы горсть песка. Лукинична захлопнула рот против своей воли, зло сверкая на бабушку глазами.
— Не бреши, как помело!
Ба вновь махнула рукой, и женщина сумела открыть рот, вот только продолжать не стала.
А жаль!
Женю я положил на алтарь. Ведьмин круг впустил меня без всякого сопротивления, но стоило только отпустить обнаженную женщину на теплую поверхность камня, как стало не по себе.
Алтарь выталкивал меня за круг. Но я не торопился уходить от своей пары. Сопротивлялся, как мог. И тогда стало нечем дышать…
— Быстро вон! — бабушка с невероятной для ее возраста силой толкнула меня за круг. И лишь за территорией валунов, я вновь смог сделать нормальный вздох. Но не переставал следить за тем, что происходило внутри.
Женщины же чувствовали себя в круге вполне комфортно. Они расположились с трех сторон от алтаря. А Настенка села возле матери, взяв ее за руку.
Это было последнее, что мне дали увидеть.
Ведьмин алтарь заволокло туманом. Таким густым, что его можно было черпать ложкой. Он не выходил за черту валунов, но скрадывал все, что происходило в Круге.
И как бы я не вглядывался в эту серебристую субстанцию, как бы не прислушивался, напрягая свой волчий слух, и что греха таить, даже нюх.
Ничего…
Только серые громады камней по кругу и туман внутри.
Я потерял счет времени и несколько раз менял ипостась, но для меня ничего не менялось. Беспокойство и тревога снедали, не давая нормально думать, дышать. По коже табунами мурашек пробиралась паника, проникая глубже, под кожу. Захватывая все тело и добираясь до сердца.
Никогда я не боялся так, как в ту ночь!
Боялся за самое дорогое, что было в моей жизни. За маленькую зеленоглазую ведьмочку, что сама Луна подарила мне в Пару.
И когда уже казалось, что этой ночи не придет конец, а я уже был готов бороться не только с туманом и духами Ведьминого круга, но и со всем миром…
В небо ударил столб огня. И туман в ту же секунду спал. Открывая для меня вид, на стоящих подле алтаря бабушку и Женю.
Моя Пара оглянулась, мазнув по мне затуманенным взглядом и спросила:
— А где мама?
Эти слова забрали ее последние силы, и Женя стала заваливаться.
Я рванулся внутрь, чтобы успеть подхватить мою Ведьмочку, не дать ей упасть.
И круг… пропустил меня.
Вот только стоило лишь коснутся Жени, как руку обожгло ударившей молнией. Заструившись по руке, огонь добрался до обнаженной груди, чтобы оставить на ней метку Истинной пары — отпечаток волчьей лапы. Точно такой же отпечаток проявился на груди моей девочки. С одним лишь отличием — ее метку обвивали листики какого-то вьющегося растения.
— Благословленные Луной! — тихо прошептала Тимофеевна.
— Поторопились Духи! Ох, поторопились! — ответила ей бабушка.
Глава 8
Женя.
Я проснулась будто от толчка. У вас когда-нибудь было ощущение, что тело поет? И столько сил…, что можно горы свернуть, и переделать все дела.
Было?
Вот у меня сейчас было именно такое ощущение.
В комнату проглядывали теплые солнечные лучи и мне, до зуда на коже, захотелось до них дотянуться. Откинув одеяло, я босыми ногами прошлепала по ковру, чтобы встать под солнечный свет.
Нет! Нужно окно открыть.
Да! Так значительно лучше!
Но все равно… что-то мешает!
Точно! На мне была незнакомая длинная сорочка. Вот она то и мешала, не давая до конца насладиться солнышком.
Одно движение и сорочка летит на пол.
О! Блаженство!
Я впитывала тепло солнечного света, каждой клеточкой кожи чувствуя, как оно проникает в меня. Наполняя эйфорией и заставляя тело буквально звенеть.
— Развлекаешься!?
Неожиданный голос Елизаветы Петровны заставил вздрогнуть и кинутся к оброненной ночнушке.
— Ззздравствуйте! — ускоренно одеваясь, я попыталась приветствовать старушку.
— И тебе не хворать! — уперев руки в бока, Елизавета Петровна с улыбкой смотрела на меня. — Выспалась?
— Да! — ответила я, немного не понимая к чему такой вопрос. Все же бросив взгляд на окно, убедилась, что еще рань несусветная. На всякий случай, глянула в телефон. Точно, шесть утра.
— Женя, Женя, ну и напугала ты нас! — Женщина прошла в глубь комнаты. Ты четверо суток в себя не приходила.
— ?!!
Напрягая память, я попыталась что-то вспомнить. Перед глазами тут же замелькали какие-то немыслимые образы: лес, камни, мама, столп огня в небо… Но ведь это просто сон! Или нет?
— В тебе сила проснулась, дочка! — как что-то само-собой разумеющиеся бросила Елизавета Петровна, усаживаясь на краешек кровати и слегка отодвигая одеяло.
— Какая сила?!
— Ведьмовская, само-собой!
На что я просто рассмеялась, но смех стих, стоило только посмотреть в лицо, сидящей на кровати женщины. Что-то изменилось в нем с нашей последней встречи. Хотя… вроде все то же самое! Нет. Сияние? Точно! Оно самое! Точно такое же, как у меня несколько минут назад, когда я с ума сходила!
— Но! Какая из меня ведьма? — я все еще пыталась отшутиться.
— Сильная, Евгения, сильная! — ответила Елизавета Петровна, глядя мне в глаза. — И потомственная.
— Но… — я хотела ответить, что не было в нашей семье ведьм, а потом вспомнила бабушку Аглаю, и других
