одержимый джиннами, либо же убийства для него лишь часть некоего ритуала…Ритуала также ведовского, немусульманского…
– Ритуала? Какого ещё ритуала? – непонимающе переспросил кадий Абдуррахман.
– Когда я начал сопоставлять сведения об убийствах, я отметил одну очень важную особенность, – тем же спокойным тоном промолвил Рахматулло. – Всякий раз убийца старался, чтобы убийство соверишилось без пролития крови, либо, чтобы крови из жертвы вытекло совсем немного. Вот почему большинство жертв было задушено, а торговцу Норимону нанесли удар длинным, тонким кинжалом, проникшим далеко и нанёсшим глубокую, но очень небольшую по размерам рану, из которой много крови не пролилось…
– И что же? Что ты этим хочешь сказать?!– вновь поторопил купца Рахматулло кадий.
– Так вот, обстоятельства убийств снова уводят нас в Хиндустан. Есть там одно тайное общество – ответил тот.– Их именуют «люди петли» или попросту « душители», а ещё «обманщики», на одном из местных наречий – «тхаги». Общество – это известно в Хиндустане с пятого века Хиджры ([17]). Душители поклоняются языческой богине Кали и в честь её убивают людей на больших дорогах, зарывают их трупы, а добро погибших присваивают себе. При том, деньги и ценности жертв их сами по себе не интересуют. Убийства они совершают где-то на протяжении одного месяца в году, всё остальное же время живут обычной жизнью. Дорог же в Хиндустане много, растояния между городами и деревнями большие. Ежели человек исчезнет где-нибудь по пути, то его не сразу хватятся. Тхаги истребляют людей путём удушения, либо же орудуя длинными острыми кинжалами, проникающими глубоко в тело жертвы и не оставляющими значительных следов крови…
– Как эти чудовищные преступления, творимые этими самыми… как их.. тхагами, напоминают убийства, происходящие в Самарканде в наши времена! – вскричал тут кадий Абдуррахман, утратив весь свой благопристойный вид и едва не подскочив из-за столика. – Но откуда эти богомерзкие идолопоклонники в нашем городе?! И почему эти преступники стремятся убивать именно без пролития крови?!
– Позволь, уважаемый, я расскажу всё по порядку, – остановил поток слов негодования, полившихся из уст кадия Абдуррахамана, купец Рахматулло. – Насколько, я знаю, в соответствии с верованиями хиндустанских идолопоклонников, богиня Кали была рождена из гнева тамошних богов, дабы одолеть демонов. Однажды, в битве с одним из демонов богиня заметила, что каждая капля его крови, упавшая на землю, рождает нового воина. В конце концов, богиня Кали одолела этого демона, пожрав его плоть и выпив всю его кровь. С тех пор, согласно поверью тхагов, кровь их убитых врагов не должна быть пролита на землю, иначе совершённое убийство не ставится тхагу в заслугу… Вот почему, как правило, тхаги душат свои жертвы платком, который они именуют румалом. Обычно, тхаг берёт румал, завязывает в него серебрянную монету, чтобы лучше было превратить платок в удавку, набрасывает эту удавку на свою жертву, душит её, а после приносит монету в качестве подношения богине Кали в её храм. Наш же убийца, или, как ты сам, высказался, уважаемый, убийцы используют обычные медные таньга, которые они затем оставляют на месте преступления. Эти брошенные медные деньги сделались уже своеобразным знаком душителя, либо же душителелей…
– Убийство?! В заслугу? – ошарашенно вопрошал кадий. – Каких только безумцев не рождает наш подлунный мир! Но при чём здесь мой Самарканд?! Ты говоришь складно, купец, действия нашего городского душегуба совпадают с действиями этих самых тхагов, но ты так и не объяснил мне, почему они выбрали именно наш город!
Кадий Абдуррахман поднялся из-за столика и явно разозлённый и всё ещё ошарашенный, принялся суетливо ходить по кабинету из угла в угол. От его показного спокойствия, с которым он встретил купца Рахматулло у себя, не осталось и следа.
– Не может, быть! – говорил он, словно бы про себя. – Не может быть, чтобы эти мерзавцы, именуемые душителями, или кто они там, никак не объяснили бы собственных поступков!
Купец Рахматулло наблюдал за ним с лёгкой усмешкой. Его, несмотря на всю тяжесть сложившегося положения, всё же, немного забавляло столкновение прямолинейной, судейской логики Абдуррахмана с абсолютно лишённым разума миром хиндуистских лушегубов- идолопоклонников.
Кадий Абдуррахман, тем временем, позвонил в звонок, и на зов тут же явился его секретарь – полный молодой человек с заспанным, ведь время было уже позднее, и тусклым, должно быть, от постоянного переписывания бумаг при свече, лицом.
– Пиалу чая? Тахинной халвы для кадия и его гостя? – заискивающе осведомился секретарь с порога.
– До того ли?! – взмахнул рукой Абдуррахман и задал вопрос уже более спокойным, обычным своим голосом:
– Скажи, Тахир-мирза, не поступало ли к нам в канцелярию каких-либо непонятных, быть может, подмётных писем?
Секретарь хлопнул себя по лбу и проговорил немного виновато:
–Ах, как же, запамятовал, о, блюститель веры! Как раз сегодня я обнаружил среди бумаг в нашей канцелярии один странный свиток…
– Неси же его быстрее сюда! – поторопил секретаря кадий Абдуррахман.
3
Когда Тахир-мирза принес свиток, кадий промолвил вкрадчиво:
–А теперь, мирза, можешь ступать домой. Время уже позднее, а мы ещё потолкуем здесь с нашим почтенным гостем…
Наконец, секретарь удалился, и кадий Абдуррахман развернул свиток и прочёл его содержание вслух. Вот что там было написано:
«Возрадуйтесь, о, жители Самарканда! Ибо я пришла к вам! Возрадуйтесь, ибо то, что вы, жалкие людишки, мните злом, на самом деле есть не зло, но равновесие! Ибо когда ваш никчемный правитель, коего вы именуете железным амиром и ханским зятем, валялся пьяным в шатре, в то время, пока его воины возводили башни из человеческих голов, насиловали женщин и детей в Дели, а воды реки Джамны текли, окрасившись в багряный цвет крови, я не печалилась, но радовалась! И ожерелье из человеческих черепов на моей шее дрожало от хохота, льющегося из уст моих! Ибо ваш жалкий владыка творил дело великого равновесия. Ибо нет живого существа, которое бы не согрешило, и каждый в чём-то виновен, ибо нет живого существа, которого бы не постигла смерть. Ибо ничто не радует меня так, как предсмертные стоны и плач! В эти дни стоны и плач не минули и ваш город, и в том и есть воздаяние. Ликуйте же, жители Самарканда, узрев его! Ведь только смерть держит великое равновесие в мире, а я и есть подательница зла и добра, жизни и смерти, справедливости и беззакония. Я – Великая Матерь, Великая Богиня!»
– Какой безумец написал это?! – воскликнул кадий, дочитав страшное послание до конца и в раздражённо отбросив свиток. – Что скажешь на это, ты, купец? Рукой ли человека писано сие богохульное и беззаконное
