Урунбай! Чай сам пей! Давай коньяк! Давай шашлык-башлык, давай плов-млов. Помоги хорошо отдохнуть с лучшим другом.
— Как мама? Как Костя? — спросил Ваграм, разливая коньяк по красным гарднеровским пиалам.
— Спасибо, Ваграм. Здоровы. Брат — в отряде. Воюет.
Николай невольно погрустнел. Он несколько месяцев не был дома.
— Трудновато живут мои. А от меня какая помощь? Сам знаешь, какой у нас приварок. А зарплата?
— Я за лимон отдал миллион, — согласился Ваграм и вынул из кармана брюк желтый пупырчатый плод. — Сейчас мы из него закуску сделаем! — И заключил философски: — Раз сменилась власть, раз богатые стали бедными, то бедные должны стать богатыми! А, Коля?! Давай выпьем за то, чтобы ты стал богатым. Я хочу, чтобы мой друг Коля каждый день кушал не суп из сухой воблы, а жирного барашка и запивал вином. И чтобы жена друга ходила, как чернобурка!
Они выпили. Закусили лимоном. Чайханщик принес сочный и пряный шашлык на длинных шампурах.
— Надо жить красиво, Коля! За что кровь проливали? Да ты сними пояс и портупею. Никуда не убежит твой пистолет... Выпьем! Хочешь, я твоей жене каракулевое манто подарю? Все сделаю для друга! Хочешь, я тебя богатым человеком сделаю?! Давай выпьем за то, чтобы мой лучший друг Коля Ушаров стал богатым!
— Может хватит пить, Ваграм? Идти пора...
— Зачем говоришь «хватит»? Зачем обижаешь друга? Сейчас плов будет! Эй, Урунбай! Плов тащи скорее!
— До плова еще по маленькой. И все! — говорил Ваграм, наполняя пиалушки. Сам он пил и не пьянел. Исподтишка наблюдал за Ушаровым: — «лишь бы не опьянел раньше времени».
Неожиданно Карапетян спросил:
— Коля, ты мне настоящий друг?
— Настоящий!
— Поклянись на этом куске хлеба! — протянул руку с куском лепешки.
— Ну, клянусь! Хлебом клянусь. — Николай рассмеялся. — Ты тоже поклянись на этом хлебе.
— Этим хлебом клянусь! — торжественно воскликнул Ваграм, и голос его дрогнул от полноты дружеских чувств. — Мы теперь как родные братья, да?
— Да.
— Тебе можно доверять?
— Мне — можно. Мы же хлебом поклялись.
— Тогда слушай.— Карапетян посерьезнел.— Я не трепался, когда говорил, что могу подарить твоей жене манто. Могу тебя сделать очень богатым человеком. Кончится война — что делать будешь?
— Не знаю, — признался Ушаров. — Наверное, останусь в армии...
— Я не знаю, кто победит. И мне это все равно. Будут у меня деньги — все будет!
«Куда он клонит? — подумал Ушаров. — Что он все о деньгах говорит?» — И сказал, соглашаясь: — Конечно, деньги — это все!
— Вот-вот! Хочешь разбогатеть?
— Какой дурак не хочет! Да не каждый может...
— Мы с тобой не дураки. Пусть дураки за спасибо башки под пули подставляют. Я тебе помогу. Но — услуга за услугу.
— Что я должен сделать?
— О-о, пустяк! Только договоримся сразу, Коля, — играть в открытую.
— Что я должен сделать? — повторил вопрос Ушаров и подумал: «Не иначе с контрабандой дело имеет Карапетян. Откуда у него деньги?»
— Я знаю, что ты начальник разведотдела штаба. И жену твою видал вчера, — он засмеялся. — Я ее сразу узнал! Первой красавицей еще в гимназии славилась. Такую жену содержать — туркбонами[17] не обойдешься.
Чайханщик унес ляган с остатками плова. На дастархане появились персики, виноград, кок-чай.
— Давай, говори о деле, — попросил Николай.
— Так, вот, о деле... Начальник разведотдела фронта очень многое может... Верно?
— Допустим...
Карапетян доверительно склонился к Ушарову, положил руку на его плечо:
— Достань патронов, Коля! Расплачусь не туркбонами. — И чтобы как-то сгладить необычность просьбы, дать приятелю время придти в себя, пропел дурачась:
У Джона Грея денег хватит,
Джон Грей за все заплатит...
Тра-ля-ля, тра-ля-ля!
Карие с поволокой глаза его при этом испытующе впились в лицо Ушарова, весь он напрягся, готовый к любой неожиданности.
«Патроны! Зачем ему патроны? Раз так щедро собирается платить, значит ему много патронов требуется. Но кому? Для контрабандистов? Быть может», — размышлял Ушаров. Но просьба высказана. Надо отвечать...
— Чудак, напугал ты меня! Сколько тебе надо, каких? К пистолету? При чем же деньги?! Мы же друзья, Ваграм?
— Я — торговый человек. Зачем коммерсанту оружие и патроны? Чтобы торговать! Есть щедрый покупатель. Я — посредник. На маленьких процентах.
Карапетян знал, что прежде чем ответить, Ушаров захочет узнать, кому нужны боеприпасы. Так и есть.
— Кому нужны патроны? — спросил Ушаров.
Секунду-другую молчал Карапетян. Медлил с ответом умышленно, чтобы произвести большой эффект:
— Курширмату!..
«Курширмату?! Что же, плохи, видать, дела у главнокомандующего святого воинства, если он хочет покупать патроны у Красной Армии!» — подумал Ушаров. Он-то знал лучше других, что на границе были задержаны караваны с оружием и боеприпасами. Этим объясняется и то, что даже крупные банды басмачей не принимают боя, рассеиваются по окрестным кишлакам.
— Ты пришел ко мне по заданию Курширмата? — спросил Ушаров.
— Заказ я получил. А к тебе пришел потому, что ты мой друг. Лучше ты хорошо заработаешь, чем кто другой. Верно ведь говорю? Ведь верно?
— Ты хочешь, чтобы я стал предателем? Чтобы я изменил делу, за которое пролил свою кровь? — тихо спросил Николай, сдерживаясь, чтобы не броситься на «друга». — Ты не боишься, что я тебя арестую, Карапетян?
— Зачем ты меня арестуешь? — Я — маленький человек. Ты пойди Курширмата арестуй! А-а-а, чего молчишь? Ты говоришь «дело, за которое пролил кровь». А зачем пролил? Скажи! Чтобы жить хорошо, да? А я тебе хочу помочь жить хорошо, не рискуя жизнью, не проливая драгоценную кровь. Я бы мог к другому обратиться. А я пришел к тебе.
Солнце опускалось за горизонт. В тесной комнате стало сумрачно. Предупредительный чайханщик подвесил к проволоке, спускавшейся с низкого потолка, керосиновую лампу, спросил:
— Чего угодно еще красному командиру?
— Может еще по маленькой? — предложил Ваграм.
— Потом... Задал ты мне задачу, Ваграм... Ну, допустим, я могу достать немного патронов. Тысячу-другую разве? А риск какой?
— За риск и плата!
— Дай подумаю...
«Соглашаться или нет? К чему это может привести! Отказаться — упустить возможность проникнуть к Курширмату. Но и согласиться надо не сразу. Чтобы не заподозрил подвоха.» — размышлял Ушаров.
—
