Василий Волков
Балерина с коляской
Говорят, самое ужасное в нашем мире – это война. Война уносит жизни, калечит здоровых, ломает наше существование. Но что, если вся твоя жизнь – война? Что же тогда делать?
Меня с самого детства мучают жуткие боли. Однажды, выйдя с родителями на обычную прогулку на велосипедах, я попала под машину. И нет, водитель не был пьян, да и я смотрела по сторонам, но случилось так, как случилось. И вот с тех пор прошло уже лет 15, а боли всё не уходят. Ломит ноги, спину, и иногда отдаёт в правую руку.
Иронично, что мечтой всей моей жизни была и является карьера балерины. До той трагедии я каждый день отдавала тренировкам, с 3 лет и до 10. Потом травма, несколько лет в постели, а сейчас… Единственное, что я могу сама – дойти до туалета и обратно. В остальных путешествиях меня сопровождает инвалидное кресло.
Но, знаете, я не отчаиваюсь! Спортивные тренировки сменили оздоровительные, и теперь я каждый день разминаю ноги, спину, да и вообще всё тело, в надежде на хоть какие-то улучшения, которые то появляются, то уходят обратно, возвращая меня в жестокую реальность. Разве это не война? Когда ты шаг за шагом идёшь к своей цели, а потом тебя швыряет в то место, откуда ты начинал.
Пока всё это писала, перебрала кучу мыслей в голове, и ночь уже наступила, так что я пойду, вернее, поеду спать!
Утро. Первое утро за 3 года, которое началось без болей. Неужели вселенная услышала меня? Я даже смогла встать без чьей-либо помощи! Правда, немного опираясь на кресло, стоящее возле кровати. Сказать, что мама удивилась, когда я приковыляла в её комнату – ничего не сказать! Утро началось с улыбки, а это хорошее начало дня.
– Лида? – Еле говоря спросонья, спросила мама, увидев меня в дверном проёме.
– Лида. – Улыбнувшись, ответила я.
– Ты сама что ли это?.. – Потирая глаза и всё ещё не веря, что это не сон, хриплым со сна голосом озадаченно спросила мама.
– Сама, конечно, мам. Кофе будешь? – Предложила я, стоя, опершись на дверной косяк.
– Давай! – Радостно ответила мама.
Я медленным шагом дошла до нашей небольшой кухни и принялась готовить кофе. Самым трудным было дотянуться до верхней полки, где стояла банка. Потягивание вверх, видимо, растянуло мышцы, и я почувствовала жгучую боль, от которой чуть ли не вскрикнула, вовремя сдержав себя, чтобы не испугать маму, которая в это время умывалась и отходила от шока.
– Мам, кофе готов! – Крикнула я с кухни.
– Иду! – Открыв в этот же миг дверь, ответила мама. Из ванны вышла женщина, выглядящая примерно на 50 лет, с возрастными морщинами на лбу и у глаз, с уже высыхающими губами и давно потухшими глазами. Впрочем, неудивительно, что мама выглядела именно так – много ей пришлось пережить.
Я была похожа на неё, как две капли воды. Те же маленькие губки, прямой носик, большие голубые глаза и пышные вьющиеся волосы цвета каштана. Я будто была рождена, чтобы стать балериной – длинные аккуратные ножки, стройное тело, грациозные руки, но… Вы уже знаете это «но».
– Кофе. С корицей! – Радостно сказала я, ставя чашку на стол перед мамой.
– Какая ты у меня красивая! – Тихонько восхищалась мама. – Спасибо за кофе! Ты-то будешь? – Делая первый глоток, спросила она.
– Балеринам кофе нельзя! – Пошутила я, и мама… Мама заплакала.
Позавтракав, я отправилась в свою комнату проводить свои обычные процедуры – разминать ноги, спину, руки. А делала я всё это под включённый на Ютубе балет. Я представляла, будто бы я там, в белоснежной пачке скачу по сцене, вальяжно переставляя ножки и полностью отдаваясь концерту.
В какой-то момент я даже забыла, что я в своей комнате, и с закрытыми глазами попробовала прыгнуть с одной ноги на другую, выставив руки в стороны. Не получилось. Удар об пол вернул меня из грёз в реальность, в которой надо мной уже стояла мама, пытавшаяся помочь мне подняться.
– Доча! – Кричала она. – Не делай так без присмотра! Хочешь вообще навсегда в постели остаться? – Ругалась мама.
– Мам, всё в порядке. Думаешь, балерины на тренировках не падают? – Весело отвечала я.
– Балерины-то, может, и падают, только ты не балерина! Тебе покой нужен! – Усадив меня на мой диван, говорила мама.
– Покой? – Чуть ли не плача, спросила я. – Покой у меня уже 15 лет был! И что? Вот единственное утро за несколько лет, когда я сама смогла что-то сделать! Смогла хоть на микро-шаг приблизиться к своей мечте! Благодаря движению, мама!
– Насколько приблизилась, настолько и удалилась бы, упади ты не так удачно, Лида! Как ты не понимаешь, нужно ценить то, что имеешь! Только подумай, что будет, если не станет даже этого…
– Мам, а как тогда двигаться дальше? Как, скажи?! – У меня выкатилась первая слеза, и я тут же легла и отвернулась к стенке. – Как мне жить, если и жизни нет? Неужели тебя устроит то, что я проведу остаток своих дней в постели или на коляске?
– Не устроит, но… – Мама озадачилась.
– Но что? Я буду идти дальше, буду стараться что-либо делать! Прости, что я вот такая у тебя. Сама ведь воспитала, что надо идти к своей цели, во что бы то ни стало.
– Да, ты права. И это ты меня прости… – Мама легла рядом и прижалась ко мне. Мы обе, как дуры, начали рыдать.
Кто бы что ни говорил, слёзы всё равно помогают. Становится куда легче, чем было до этого. Вдоволь нарыдавшись, вспомнив всё самое хорошее и самое плохое, мы с мамой приняли решение поехать к врачу, чтобы показать ему моё внезапное улучшение.
Путь занял около часа, и к полудню мы были уже на приёме у доктора.
– Александр Иванович, здравствуйте. – Поздоровалась мама, заходя в кабинет.
– Здравствуйте, Полина Николаевна! – Весело ответил доктор. Это был не старый, но и не молодой специалист, которого нахваливала вся Москва. И, насколько я понимаю, он очень нравился маме. Не как врач, а как мужчина.
Отец ушёл от нас почти сразу после того, как я оказалась в своём положении. Не хотел, якобы, смотреть, как гибнет его дочь. Настоящий мужик! А Александр Иванович казался мне даже очень хорошим дяденькой,
