Он не представлял себе — как, но они договорились. Только с тех пор отец спал в гостевой комнате, а мать стала брать сторицей от того, что он мог дать ей, кроме своей любви и верности. Наряды, отдых за границей, домработница и сиделка для свекрови, автомобиль с водителем для семьи… А еще мама незаметно становилась матерью — нервная, острая на язык, нетерпимая к чужим недостаткам и чужому семейному благополучию, она жила только интересами детей. И лучше бы она этого не делала — с возрастом Вадиму пришлось устанавливать границы, потому что она их просто не знала.
Изо всего этого он сделал свои выводы и жениться думал как можно позже и исключительно по любви. А еще поклялся себе не допустить, чтобы его будущая семья стала похожа на развалины, оставшиеся от семьи старших Демьянцевых.
Как-то раз Вадим просто катастрофически опаздывал на встречу, а город стоял в пробках, и он решил, что на метро доберется гораздо быстрее.
Кто хотя бы раз спускался в метро, тот знает — люди там практически не смотрят друг другу в глаза. Это психологически объяснимо и повторяет поведенческие традиции большинства японцев, вынужденно проживающих в условиях большой скученности населения. Человеку присуще охранять свою зону комфорта и когда социальная дистанция превращается в личную, а то и интимную, как в том же метро, он создает психологическую преграду между собой и окружающими. И тогда множество людей скользит мимо, не оставляя следа в памяти и не загружая ее ненужной информацией о своем облике, поведении, разговорах.
В том вагоне метро все было, как всегда — кто-то дремал сидя, ловя короткие минуты отдыха; кто-то, прикрыв глаза, вникал в то, что транслировали наушники, кто-то зависал в смартфонах, приезжие рассматривали рекламные стикеры и пялились в темные окна…
А Ксения читала бумажную книгу, что уже почти редкость в наше время. Это первым привлекло внимание, задержало его на девушке. И он по-мужски оценил ее — чуть выше среднего роста, худенькая, темные с красивым бронзовым оттенком волосы собраны в короткую косу, ресницы прикрывают глаза, но видно, что они тоже темные — карие или черные; красивой лепки скулы, удлиненное лицо с узким подбородком, чуть крупноватые губы. Джинсы, кеды, тонкий свитерок кораллового цвета… Приятная внешность, а чтобы она стала неотразимой для него, владелице потребовалось всего лишь улыбнуться.
Очевидно, почувствовав на себе пристальный взгляд, она подняла глаза и встретилась ими с Вадимовыми. И улыбнулась — чуть отстраненно, но открыто и приветливо. Потом вернулась к книге, а через минуту снова взглянула на мужчину напротив, но уже заинтересованно. Вадим привык нравиться женщинам, но внимание читающей девочки почему-то заставило его заволноваться. А потом и запереживать, когда она поднялась с сидения, готовясь выйти. Он догнал ее, проводил до эскалатора и взял номер телефона.
И закрутилось… Встречал с работы, согласовав свой график работы с ее. Дарил цветы, впервые с таким удовольствием наблюдая, как женщина радуется им. Скоро он знал о ней все или почти все, потому что это его интересовало: вкусы в еде, к цветам, одежде, музыке, книгам… С каждой встречей она казалась ему все милее и красивее. А он был с ней самим собой и видел, что тоже нравится ей.
В Ксюше ему нравилось все и абсолютно ничего не раздражало — ни тогда, ни сейчас, когда они были женаты уже пять лет. Жить вместе и рядом с ней было приятно, легко и спокойно и она нравилась ему в постели. Уважала его мнение и легко соглашалась с ним, но не боялась вынести на их общее обсуждение свое и это тоже нравилось — что она деликатна и умна. Начитана, домовита, благодарна — идеальная жена. Даже если случались вначале казусы с подгоревшей до состояния угольков кашей или сожженными манжетами на рубашке, это тоже не раздражало, а скорее умиляло — все-таки она старалась для него. И любила его — он знал это. И он любил ее и Янку, старался быть для них таким же идеальным мужем и отцом и не собирался рушить свой приятный маленький мир.
Тогда как можно назвать то, что стало происходить с ним, когда Елена обратила на него свое пристальное внимание? До этого его интерес к ней был просто человеческим. Как восхищенное любование и только. Он не фантазировал о ней, не рисовал в своем воображении запретные картины, а это всегда бывает, когда вдруг просыпается интерес тот самый.
Но когда на него обрушился камнепад улыбок, внимания, умных разговоров, поощрительных взглядов ее и завистливых — окружающих мужчин, отказаться от этого оказалось просто невозможно. Это знакомство обещало стать приятным, но заходить дальше он не собирался — и он и она были в браке.
Потом, вспоминая, как все начиналось, Вадим задавал себе один-единственный вопрос — зачем? Вернее, изъяснялся он сам с собой исключительно матом — других слов не было. Затянуло… опоздал разорвать это наваждение. Кайфовал от внимания исключительной женщины, тянул время под надуманным предлогом, что хочет узнать ее, как человека. Неплохого, к слову — она умела дружить, и для своих делала все возможное. Умна, талантлива, многосторонне развита, замечательная собеседница и, он был уверен — исключительная любовница.
Да ей и не нужно было что-то уметь — просто отдать свое тело в руки мужчины. Даже безмолвная, в роли резиновой куклы, она и тогда была бы восхитительна, потому что случай как раз тот, когда любят глазами. Но он тянул с решением. Никогда не инициировал встречи сам, а ожидал ее шага — не навстречу, а вдогонку. Чего уж, ожидал с предвкушением и чувством превосходства, даже чуточку гордясь собой — не потерял контроль, не поддался безоговорочно ее чарам, и даже не делает вид, что не понимает прозрачных намеков…
Он никак не отвечал на них, только молча смотрел ей в глаза… любуясь ими, наслаждаясь их выражением — находил в них такое же любование. Чего добивался? Влюбить в себя и проучить? Не думал тогда об этом. И сам не заметил, как запутался в этой паутине умопомрачительных запахов, нежных взглядов, душистых легких прикосновений, интимного шепота…
Это возбуждало, давало почувствовать себя в какой-то нереальной игре, гнало кровь и теребило нервы. Немного еще потянуть, еще чуть-чуть посмаковать незнакомые ощущения, а потом закрыть вопрос — жестко и окончательно. Потому что бегать от жены к любовнице он не собирался — это было бы мерзко и мелко, а еще — противно его принципам. Он специально игнорировал попытки Елены делать их встречи тайными, а значит — интимными. Назначал их в людном месте — раз или два в неделю. И на любой сторонний взгляд, не было в них ничего криминального — легкое, доброжелательное общение, приятный разговор. Ни интимных касаний, ни поцелуев… Разве что взгляды?
Случайно увидев их вместе, Слав сразу поплыл, осоловел… Потом интересовался статусом их отношений, на что Вадим честно ответил:
— Пока не уверен. Пойму — обязательно скажу.
— Ну, обращайся… — хмыкнул тот, — если нужно прикрыть.
— Тогда оба эти выходные — после обеда. Кажется, Елена что-то говорила о выставках.
— Понял! Пока еще за ручку водишь? Понимаю… она стоит любых усилий — дурманящая женщина.
Вадим еще несколько раз пользовался предложением друга, невозмутимо врал Ксюше, искусно изворачивался, изощряясь во лжи и даже по собственным ощущениям опускаясь все ниже. Но пока не мог отказать себе в удовольствии видеть Елену. И случилось то, чего и опасался — втянулся в эти недоотношения. Хватило двух месяцев.
