Книга Неждана - Ника

крючки рыболовные да гречки мерка, пучок пряной травы да пеньки моток. А еще — погремушка для Авоськи, ленты алые, чтоб косы дочерям плести, и чудо дивное — пузырек из толстого скла. Через него на солнце смотреть можно, скло зеленое темное, а свет пропускает. Не было ни у кого в Поспелке скла о ту пору, про пузырьки фигурные даже слыхом не слыхивали.

Когда краски Нежданка у тятеньки вымолила да начала фигурки раскрашивать, стали расписными свистульками торговать.

Вот тут уже хорошая деньга пошла! Все больше и больше Сорока приданного своим дочкам запасает, даже велела Власу сундуки новые с ярмарки привезти.

Тот сундук- для рушников с полотенчиками, тот — для плошек и чугунков, там платки нарядные на лето, тут — платки теплые пуховые на зиму. Подушки, одеяла и постельное белье так много места занимают, для того три сундука надобно ставить — три же дочки-красавицы у Сороки растут.

А еще три шкатулочки Сорока на дне одного сундука припрятала — для украшений. Потихоньку и там прибавляется. То — Милаше сережки жемчужные и бусы к ним в две нитки. Очелье нарядное да колты позолоченные— то Прекрасе приданное, а для Голубы — колечко и браслет серебряный.

Ничего для себя Сорока не хотела, все для донечек берегла.

И в мечтах своих видела уже их в свадебных нарядах да в кокошниках, столы богатые, на столах — медовуха в резных ковшиках, гуси с яблоками запеченные…

Коли у девки приданное хорошее, так она еще женихов выбирать станет, сможет даже за любимого пойти.

Это ей, Сороке пришлось вдовца на себе женить, Щекочихе за приворот платить. Никто девку-перестарку замуж не брал, от того так обидно было.

Родилась не красавица, смешно Сорокой, как птицу, нарекли. Мамка с папкой о будущем не думали, жили одним днем, богатств никаких не нажили.

Девок побогаче и покрасивее давно разобрали, у всех подружек Сорока на свадьбах отгуляла. А сама все одна и одна куковала горемычная. Как двадцать три годка исполнилась, перестала уж она и хороводы водить, и в избы на посиделки с молодежью заглядывать. Там все младше нее парни и девки собирались.

Девицы в Поспелке замуж рано выскакивали, лет с тринадцати к ним сватов засылали, а в четырнадцать-пятнадцать годков они уже женами при мужьях важно мимо Сороки прохаживались, кокошники высокие поправляли. Косы после свадьбы уже две заплетали, красиво их кренделями под кокошником укладывали.

А Сорока за свою косу девичью под простым платком столько насмешек натерпелась.

Не хотела она, мать, такой злой судьбы своим доченькам. Коли приданное богатое соберет, так и Милашу-заику вовремя просватает. А Прекрасу нарядную — хоть за воеводу, выдавай, так хороша девка уродилась. Ну, и Голубе мать жениха пригожего выберет, не старого и не молодого, разумного, и чтобы — по сердцу.

Кокошники с жемчугами да ожерелья яхонтовые любую девчонку в Царевну-лебедь оборачивают, такую и в княжеские палаты отдавать не соромно.

И чем больше грезила Сорока богатствами да будущими свадьбами, тем больше опять на Нежданку серчала. Стало казаться мачехе, что мало девчонка свистулек лепит, медленно их расписывает. А некоторые готовые прямо об камень колотит, если не нравится ей, как поют.

Много больше могла бы эта лентяйка успевать за день, если б по десять раз на дню к деду за печку не бегала. Хоть к лавке ее веревкой на заднем дворе привязывай, чтобы лепила и раскрашивала свистульки, не отвлекалась.

А потом… Потом пришла Сороке в голову мысль такая дерзкая, что сама сначала баба своего ума испугалась. Придумала она, как еще дороже глиняные игрушки продавать. Вспомнила цельный рубль серебряный, Щекочихе отданный, да еще шкуру лисью и монисто.

А все за что? За то, что бабка ей любовь пообещала, мужика по выбору к себе привязать. И как ладно ведь все получилось — и свадьба, и детушки, и дом просторный, и коровы в хлеву!

А то, что Влас мрачнее как-то стал, попивать начал, и аисты на двор не залетают, так то все Нежданка виновата. Ведьму в избе растить — дело неблагодарное и опасное. Пусть отрабатывает бесстыжая за все Сорокины страдания.

Решила Сорока как-то в вечеру, приложив Авося к грудям, посчитать, сколько баб таких, как она, к Щекочихе, Кокоше и Липунюшке ходят, привороты заказывают. Сколько в лесу, на опушке и на болоте монет оставляют? А уж снедь разную колдушкам просто корзинами тащат — тут тебе и рыбка копченая, и пироги мясные, и сыр головками, туески с медом да вареньем.

Поняла Сорока вдруг — все, что любовь легко и быстро сулит, всегда дорого продается, даже если это обман бессовестный.

И тогда она такое задумала…

Начала Сорока по секрету бабам у колодца рассказывать, что свистульки, которые Неждана лепит на заднем дворе, не простые. Ведьмино ж отродье, а не девчонка — все с колдовством у нее, с приговорами. Не просто так те козлики и зайцы сладко поют, аж заслушаешься, да мурашка сладкая по телу бежит. Не трели лесные они выводят, а то песни волшебные приворотные.

Коли хочет какая девка, чтобы парень ее заметил, да любовь ему сердце опалила, так надо зайца брать и на закате песни долгие на той свистульке наигрывать. Парни молодые глупые, как яблоки зеленые, лишь оскомину своими выходками дурными набивают. А сами еще девок побаиваются, как зайцы от счастья своего скачут. Дооооолгоо надо зайцу в попку дуть, чтобы парень понял, что девка ему хорошей женой будет.

А коли, наоборот, парень какую девку хочет в жены себе выхватить, то тут утку покупать надобно и мелодии на ней короткие, но веселые разучивать, лучше плясовые. Под окнами у девки играть, да на улицу гулять ее посвистами выманивать. А там уж и батька ее подоспеет, сам жениться заставит.

И вот так каждый раз у колодца Сорока бабам деревенским «секреты» открывала. Вечером сидит, крупу перебирает, а сама лоб морщит, секрет новый про свистульки придумывает. Да так увлечется, бывало, что сама в него поверит.

Утром у колодца шепотком да скороговоркой все Утехе расскажет, Утеха- Дубраве, Дубрава- Всемиле, а Всемила — Туге с Купавою. Потом Дубрава