что бы ему мешало смыться вместе с золотом?
— Ну и где ты ее украл? — с подозрением протянул Макото, который, судя по всему, задался тем же вопросом.
— Нет-нет-нет, господин! — мужчина побледнел. — В жизни до чужого и пальцем не дотронулся даже в мыслях, клянусь могилой матери! Я — честный трудяга. Эту монету мне отдал один… человек, — голос его на миг дрогнул, — повелев отнести ее некому Кенджи из Тихого Потока. А иначе…
Он умолк и провел большим пальцем по шее чуть ниже кадыка.
— Позволь поинтересоваться — и как же выглядел тот человек? — сказал Шу; хотя думается они все и без того знали ответ на этот вопрос.
— Как сама смерть, господин, — после короткого молчания произнес мужчина и шагнул к столу. — Вы позволите?..
Не успел Кенджи кивнуть, как тот медленно положил на середину стола монету, словно бы та в любой момент могла взорваться прямо у него в руках, а после, не произнеся ни звука, вылетел из комнаты с такой скоростью, точно бы за ним в погоню помчалась сотня разъяренных демонов. Кенджи уже было протянул руку, чтобы взять безделушку и разглядеть ее поближе, но тут его одернул голос Макото:
— Эй, ты же не собираешься и в самом деле дотрагиваться до этой штуки? Вдруг она проклята?
— Ну, во всяком случае этот крестьянин выглядел вполне здоровым, хоть и смертельно напуганным, — заметил Шу.
— Ага, но что если золото зачаровано на конкретного человека? Сенокос — тот еще коварный ублюдок и мы знать не знаем, какие фокусы прячутся у него в кармане.
— Жнец, — непроизвольно поправил друга Кенджи, размышляя над его словами.
— Да срать я хотел, хоть Пахарь, — фыркнул Макото и скрестил руки на груди. — Наверняка он понял, что в открытом бою мы раз плюнуть надерем ему задницу и решил вывести нас из игры какой-нибудь хитрецой. Или ты забыл, как он того недоноска в храме в суп превратил одним движением руки? У меня до сих пор мороз по коже, стоит мне подумать, что то заклятье должно было в меня угодить… бр-р-р.
— Хорошо, и что же ты тогда предлагаешь сделать? — сказал Кенджи. — Оставить ее прямо здесь?
— Кажется, у меня есть идея получше, — задумчиво произнес Шу и поднялся на ноги. — Но мне нужно кое-кого наведать. Я быстро.
Кенджи с Макото как раз успели прикончить по миске супа с лапшой и опустошить полграфина пива, когда Шу наконец вернулся. Подойдя к столу, он достал из наплечной сумки небольшую деревянную шкатулку, покрытую замысловатыми символами, сплошь состоящими из завитков и закорючек; с тихим щелчком открыв ее, он продемонстрировал, что донышко ее изнутри было обито красным бархатом, а на стенках красовались похожие знаки.
— Настоящая Ловушка Сеноби? — присвистнул Макото. — Редкая штука.
— И оттого еще более ценная, скажу я вам, — хмыкнул Шу и пояснил в ответ на недоуменный взгляд Кенджи: — Сеноби — имя одного могущественного волшебника и талантливого ученого, совершившего в свое время немало открытий. Одним из его последних изобретений стала формула из символов и заклинаний, способных сдержать практически любую магию. Нанеси их на стены ящика, потом произнеси нужные слова — и сможешь без опаски хранить в нем какой-нибудь нестабильный артефакт. Увы, Сеноби скончался, не успев оставить учеников, так что по всей стране вряд ли наберется и дюжина умельцев, умеющих воспроизвести ритуал целиком, полностью и без ошибок. Тем больше мне повезло, что как раз одна из таких штук хранилась у моего дяди, приехавшего поддержать меня на Турнире, который любезно согласился одолжить мне ее на время.
Шу c превеликой осторожность взял монету двумя палочками, опустил ее на мягкий бархат и медленно закрыл крышку. Все трое склонились над шкатулкой, затаив дыхание — через несколько мгновений томительного ожидания символы вспыхнули алыми огоньками и погасли.
— Кажется сработало, — с облегчением выдохнул Шуноморо и протянул коробочку Кенджи. — Пускай она побудет у тебя, пока мы не найдем кого-нибудь, кто сможет проверить эту монету на наложенные чары.
— Я бы поспрашивал во внешнем круге, — почесал нос Макото. — Там полным-полно волшебников и алхимиков, толкающих из-под полы всякие полулегальные магические побрякушки. Вряд ли средний маг, обучавшийся владению одним из пяти элементов, сможет распознать и обезвредить заклинание разложения… — он широко зевнул и с хрустом потянулся. — Мать честная — засиделись мы что-то. Не знаю как вы, а я прямо под стол сейчас готов завалиться дрыхнуть.
И действительно — за окном уже смеркалось, так что они приняли решение отправиться спать. Тем более, что Кенджи утром предстояла встреча с целой когортой заранее нанятых портных, которые должны были сшить для него новый костюм. Ведь в Турнир входили не только испытания силы и духа; помимо этого, участники должны были продемонстрировать отличные манеры, безукоризненное знание кодекса чести и даже сочинить несколько хокку. Ближайший прием должен был состояться на следующий же вечер после первого этапа во дворце самого императора и заявиться туда в «Рваном тряпье» — как с присущей ему прямотой заявил Макото — значило нанести его светлости страшное оскорбление и покрыть позором не только себя, но и свой Дом.
Выйдя на улицу, Кенджи тяжело вздохнул. Он-то уж надеялся, что зеваки, преследующие его и Шу, разошлись — но не тут-то было; напротив, несмотря на поздний час число их изрядно прибавилось и теперь на улице вокруг харчевни маячили не меньше трех десятков скучающих людей. Завидев их троицу, они заметно оживились и Кенджи уже было приготовился вновь ближайшие пару часов посвятить пустой болтовне, однако положение их спас Шуноморо. Со своей коронной невозмутимостью он двинулся прямо сквозь толпу, которой ничего не оставалось, кроме как побыстрее разойтись в стороны перед здоровяком. Кенджи же и Макото поспешили следом, стараясь не отстать и не остаться наедине со всей этой сворой бездельников.
К счастью, вскоре большинство из них отстали сами собой. Возможно, поняли, что куда проще найти более сговорчивых участников Турнира, быть может, просто устали и отправились на боковую, но скорее всего свою роль также сыграл и Макото, который, напоказ вытащив из-под плаща перевязь с пистолетами, принялся нарочито громко рассказывать о том, с какого расстояния пуля способна расколоть череп, как арбуз. Вскоре пути их разошлись и вот, наконец, Кенджи и Макото прошли крепкие ворота, отделяющие резиденцию Дома Змея от остального города, которые перед ними открыли позевывающие часовые.
Зайдя в свою комнату, Кенджи запер дверь на засов, скинул сапоги и растянулся на кровати, заложив руки за голову. Несмотря на усталость, сон к нему не шел, а в
