Книга Гаттак - Евгений Ильичёв

По сути, она образцово-показательная — иных вариантов у кандидатов в капитаны «Магеллана» просто и быть не могло. Но шила в мешке не утаишь. Все присутствующие здесь офицеры и руководители подразделений — очень тактичные люди. Вы никогда не поднимали в моем присутствии вопросов семьи. Каждому из вас известно, что со своей супругой я не жил полноценной семейной жизнью почти с самого рождения нашей дочери. К делу это не относится, тем более что моя супруга все понимала и стоически приняла мое решение посвятить себя космическому флоту. Не понимала меня лишь наша дочь. Мария до определенного возраста восхищалась мной, я был предметом ее гордости, хоть и пропадал постоянно в многолетних командировках. Я любил ее. Отказаться от нелюбимой супруги — это одно, но отказаться от любимой дочери…

Видно было, что слова эти даются капитану тяжело. Они с трудом слетали с его губ, застревая где-то в горле, будто не решаясь показаться на свет божий. Но капитан все же выплевывал их, выдавливал из себя, словно давно хотел избавиться от этого груза. Он продолжил:

— Человеческую природу не изменить. Повзрослев, дочь стала острее воспринимать мое решение. А узнав о том, что именно я возглавлю миссию «Магеллан», она и вовсе озлобилась. Я поступил с ней эгоистично. Ради привлечения к себе моего внимания она пошла во флот и действительно стала первоклассным пилотом. Все это время я думал, что она решилась на этот шаг ради меня, и я не мог отказаться от возможности не расставаться с единственным по-настоящему родным мне человеком. Я осознанно подталкивал ее к решению подать заявку на вступление в экипаж «Магеллана». Я же эту заявку лоббировал. Единственное, чего я не учел, — это то, что уже в тот момент она действовала не ради меня.

Веровой надолго замолк. Присутствующие на импровизированной исповеди не решались нарушить этого молчания. Наконец Ким Сергеев робко сказал:

— Капитан, если вам тяжело об этом вспоминать…

— Ничего, Ким, — спокойно выдохнул тот, — вы должны знать.

Сергеев кивнул и отступил. Веровой же помолчал и продолжил:

— Получив от «Ермака» первые послания, я узнал, что моя дочь выжила. Также мы все узнали, что она одна из виновниц текущего положения вещей. Пусть она и была одурманена этим проходимцем Боровским, но я не снимаю с нее ответственности, как не снимаю ее и с себя. Коренная причина всех наших проблем — мой эгоизм.

Капитан вновь замолчал, на этот раз надолго. Не выдержав столь драматичной паузы, первым заговорил начальник ОНР:

— Капитан, не думаю, что ковырять сейчас прошлое — лучшая затея. Вы жили так, как жили. Мы все в равной степени участвовали в судьбе нашей миссии, и находимся мы на борту этого крейсера не потому, что жили как-то неправильно, а потому, что сами приняли это решение. Сами приняли, понимаете? То, о чем вы говорите, называется жизнью. И каждый проживает ее в силу своих возможностей, — Орлов встал и прошелся по гладкому полу капитанского мостика. Остановился возле смотрового окна. В стеклянной глади на фоне черного космического пространства отразилась его фигура, — Давайте примем вашу исповедь как данность, перестанем ворошить ваше грязное белье и перейдем к текущим проблемам, капитан. Что вам удалось выяснить насчет шифровки?

Веровой поднял взгляд на Орлова и кивнул ему. Короткий кивок, в котором любой мужчина прочтет все, что нужно. Орлов ответил на это невербальное «спасибо» улыбкой. Капитан выпрямился, втянул фильтрованный воздух мостика и, шумно выдохнув, продолжил:

— В своих длительных командировках я часто на досуге думал о дочери, все пытался придумать способ быть к ней ближе. Если не физически, то хотя бы незримо. В конце концов для своей десятилетней бандитки я сочинил серию рассказов, основанных на моих личных приключениях. Знакомый писатель высоко оценил тогда мое творчество и даже помог мне создать настоящую печатную книгу — сборник моих фантастических очерков. Я никогда не публиковал их, они принадлежали и посвящались лишь одному человеку на Земле — моей Машке. Я подарил ей эту книгу со словами, что, где бы я ни был, как бы далеко ни забирался в дебри вселенной, эта книга будет связывать нас. Потому что она уникальна, она единственная в своем роде. Написал ее уникальный, единственный в своем роде человек для такой же уникальной девочки. Она была очень довольна подарком, зачитывала эти сказки до дыр. А когда стала чуть старше, сама придумала игру. Она писала мне письма, шифруя каждое слово четырьмя цифрами — номер рассказа, номер главы, порядковый номер строчки в этой главе и, наконец, номер слова. Если наложить этот шифр на рассказ, можно получить довольно связный текст. Я часами корпел над этими письмами, находясь в далеких командировках, и радовался, как ребенок, когда у меня получалось расшифровать очередное письмо от дочери.

— Погодите, капитан, — вмешался в рассказ старший помощник, — но в зашифрованном послании вовсе нет цифр, это бессмысленный набор слов.

Веровой улыбнулся и кивнул Киму:

— Точно. Мария решила подстраховаться и усложнила шифровку.

Капитан выудил из вороха бумаг на столе небольшой, потрепанный временем томик в твердой обложке и бережно раскрыл его на первой странице.

— Если разбить шифровку на слова, сосчитать число букв в этих словах и получившиеся цифры наложить на текст моей книги, получится это.

Он взял в руки один из листков и положил его поверх сборника. На листке красовался текст.

— Капитан, — возмутился Поручнев, — вот уж не думал, что вы настолько склонны к драме. Читайте уже скорее сообщение от вашей дочери!

Капитан улыбнулся, взял в руки листок — последнее послание дочери — и прочитал текст:

«Отец простить мне за все нам удалось выживать не верить ложные боги предать всю землю мы поражение но спрятаться долгий год выживаем с друзья организованный сопротивляется большой сеть на планета я прожить долго воспитание дочь друг считать все решения боги будущее самое главный получилось спрятать на Земля лидер будущее война помогать возвращение планета нельзя убийство люди они рабы ложные боги любить прощать мне за все».

Глава 5

Глас Божий

Гаттак вот уже второй месяц проходил подготовку на засекреченной базе СРШ (Специальной разведывательной школы). Несмотря на свою секретность, спецшкола находилась на окраине столицы Родины в неприметном особняке постройки эры смуты. Трехэтажное серое здание спецшколы располагалось на закрытой территории скромного научно-исследовательского центра космических инноваций, сам центр же находился за высоким кирпичным забором. Служило там не больше пятидесяти человек. Закрытая территория, строгая пропускная система и особый режим объекта гарантировали пятерым слушателям разведшколы конфиденциальность и сохраняли в секрете их личности.

Тихий спальный район Борограда, где располагался центр космических инноваций, больше походил на студенческий городок. Десяток высших учебных заведений перемежались со студенческими кампусами и общежитиями для приезжих студентов. Между ними располагались уютные районы малоэтажной застройки, где проживал преподавательский состав ВУЗов со своими семьями и горожане, занятые в сфере обслуживания, — парикмахеры, портные, водители общественного транспорта, врачи, учителя школ, воспитатели детских садов, продавцы и другие. В каждом таком районе были свои детские сады и школы, центры продовольствия и досуга. Также важной и неотъемлемой частью любого района были церкви, коих во всем Борограде насчитывалось больше двух тысяч.

Служители культа Боровского избегали тесного общения со своей паствой и жили довольно обособленной аскетической жизнью. Заводить семьи священникам и клирикам-монахам как черного, так и желтого порядков запрещалось. Благами цивилизации они, конечно, тоже пользовались, но не особо в них нуждались, поскольку любая, даже самая маленькая церковь Бора была самодостаточной. На территории каждой из них, как правило, располагались храм, звонница, несколько жилых зданий для священников и монахов и хозяйственные постройки: склады продовольствия, кухни, трапезные, мастерские, оружейки.

Неотъемлемой частью каждого церковного подворья были исповедальни — отдельно стоящие на церковной территории здания с несколькими изолированными кабинками внутри. Чем крупнее церковь, тем больше при ней были исповедален, число кабинок в некоторых достигало сорока. В каждой такой кабинке любой прихожанин мог напрямую обратиться к Бору с молитвой о покаянии, благодарственной молитвой или с молитвами-требами. Так Бор мог получать и анализировать информацию непосредственно от граждан Родины. Информация эта собиралась и классифицировалась самим