был афроамериканцем с именем аристократа. Черным был и Гэри Уэст, который щеголял усами и волосами ниже плеч уже в шестом классе. Благодаря этому он стал знаменитостью.
Это было до появления сотовых телефонов, пейджеров или интернета; мы варились в атмосфере слухов, городских легенд, историй, рассказанных за кухонным столом для нашего сведения. Маленькие кусочки бумаги с тайными знаками, числами и кодами были нашими самыми ценными акциями.
Для развлечения нам не требовалось многого. Мы могли купить пару кусочков пиццы, газированной воды в соседнем киоске, рожок мороженого, и у нас еще оставалась мелочь, чтобы сыграть партию-другую в пинбол. Благодаря нашей изобретательности нам хватало четвертака, чтобы играть в пинбол часами. Мы уговорили парня, который работал на сверлильном станке, проделать дыру в четвертьдолларовой монете. Пропустив в дыру веревку от йо-йо, вы могли выдергивать свои деньги из игрального автомата снова и снова.
Нам не нужны были уроки или специальные инструкции, чтобы откалывать такие коленца. Тогда не было ни Ютюба, ни Академии Хана. Мы шли прямой дорогой проб и ошибок. За годы до появления слогана «Найка» «Просто делай», это были слова, по которым мы жили день за днем, минута за минутой.
У моих родителей были самые лучшие намерения, когда они забрали нас и переехали через мост Таппан Зи. В 70-е газеты ежедневно пестрели заголовками, один другого страшнее: количество убийств стремительно растет; в метро бесчинствуют хулиганы; мусоровозы бастуют; копов массово сокращают; квартиры грабят через пожарные лестницы. Героин распространялся повсеместно, отнимая у людей имущество и жизнь за одну ночь, вьетнамская война лишала моих друзей старших братьев и кузенов. К шестому классу мы ощущали себя самыми взрослыми ребятами в своем районе.
Иногда плохие новости приходили прямо к нам домой. Вскоре после того, как наша семья переехала в пригород, старший брат моего друга насмерть разбился на велосипеде, почти напротив нашего дома. Столкнувшись с преступлениями, наркотиками, беспомощностью полиции, инфляцией, нефтяным кризисом и масштабным бегством белого населения, тогдашний мэр Эйб Бим пытался удержать от краха город, который называли «Городом Ужаса». Это было время организованного отступления. Моих приятелей и соседей манили на север обещания лучших школ, безопасных районов, собственных домов, и многие еврейские семьи двигались в том направлении.
К началу 80-х мои привычные дорожки превратились в далекое воспоминание. Снова обосновавшись в Бронксе, я чувствовал себя скорее проснувшимся, чем вернувшимся на родину.
Первые в моей учительской карьере «часы приема» выпали на дождливый осенний вечер. Явилась бабушка, с которой жил мой ученик по имени Дэррил.
«Я очень хочу встретиться с мистером Ритцем. Вы самый любимый учитель моего внука», – сказала она.
У Дэррила была задержка психического развития, потому что он в детстве отравился свинцом. Он выделялся среди остальных учеников по разным причинам, начиная со своих габаритов: полтора на полтора метра, что-то около 60 кг рыхлого веса, с самым большим в мире размером ноги. Все одноклассники знали, что Дэррил медлительный, но никогда не дразнили его. Отнюдь. Его все любили.
Дэррил был наделен даром замечать любые мелочи. Он был добрым, терпеливым и никогда не злился. Он жил, чтобы служить другим, любил помогать и делиться тем, что у него было. Этот парень был мечтой учителя и даже работодателя – будущий идеальный сотрудник. Дэррил был незаменим при выполнении заданий, для которых требовалось внимание к деталям.
В начале года я торжественно объявил Дэррилу: «Ты назначаешься Капитаном домашних работ». В начале каждого урока он должен был скрупулезно проверять домашние работы каждого ученика, сверяясь с листком ответов. Он даже заставлял ребят писать аккуратно и выписывать ответы по математике в отдельную колонку. Мои ученики в жизни бы так не расстарались для меня. Но для Дэррила? Нет проблем!
Собственноручно Дэррил разработал оригинальную систему цветных кодов. Теперь он не просто проверял домашние задания; он анализировал данные, чтобы показывать и разъяснять одноклассникам их ошибки. Его работа давала мне информацию и помогала улучшить методы преподавания. Одно дело – сказать ученику, что ответ неверный. Другое – объяснить ему, что не так, и помочь исправить ошибки. Задолго до того, как я сам овладел анализом данных, Дэррил нарисовал таблицы самых распространенных ошибок. Он работал над этим с радостью и гордостью, а когда его таблицы помогли улучшить успеваемость в классе, его рвение многократно усилилось. Он рано приходил в школу и уходил почти последним. Он стал знаменитостью, и мы все очень ценили и любили Дэррила.
«В кои веки Дэррилу нравится ходить в школу, – сказала мне его бабушка. – И я хочу сказать вам за это спасибо. Вы знаете, что у него стопроцентная посещаемость в этом году?»
Конечно, я знал. Я прикрепил на рубашку Дэррила значок за посещаемость еще в конце первой четверти. С тех пор он носил его каждый день.
«Вам не нужно благодарить меня, – ответил я. – Дэррил – хороший парень. Здорово, что он в моем классе. Он очень важный член нашей команды».
Я отвечал за каждое слово. В нашем классе Дэррил нашел увлечение, цель в жизни и надежду. Это был тот дар, который я страстно хотел дать каждому ученику. Я мечтал создать класс, где каждый чувствовал бы себя на своем месте и видел цель, где таланты и увлечения каждого стали бы неотъемлемой частью целого. Я хотел изменить негативное отношение к системе коррекционного обучения и сделать ее системой Уникального Образования.
В знак благодарности бабушка Дэррила принесла мне домашнюю выпечку. Когда мы с ней прощались, я увидел, как из пакета с булочками вылезает огромный таракан. Я с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться, когда она попыталась меня обнять. Это было ужасно, неприятно и неловко, но я тоже обнял ее в ответ.
Я мечтал создать класс, где каждый чувствовал бы себя на своем месте и видел цель, где таланты и увлечения каждого стали бы неотъемлемой частью целого.
На вторую встречу, спустя несколько месяцев, бабушка Дэррила принесла мне сковородку с выгравированным моим именем. «Дэррил рассказал мне, что некоторые ребята попили у вас много крови, – сказала эта милая старушка. – Ничто не помогает лучше, чем стукнуть сковородкой по голове. С помощью этой штуки вы достучитесь до Иисуса у них в душе. Вот что им надо». Эту сковородку с длинной ручкой я держал на столе целый год – в качестве пресса для бумаг. В тот год Дэррил и весь класс сдали государственный экзамен по математике.
В хорошие дни успехи моих учеников вызывали во мне желание работать учителем вечно. Я даже взял
