пыталась оказать ему первую помощь. Валар откровенно ржали, а срубленные деревья тихонько отпихивались от покатившихся в их сторону сильмариллов. В довершении всего начался фейерверк и эта картина окрасилась в зеленый цвет. Другого, к сожалению, Уртханг подобрать не смог.
После нашего спектакля настроение Большого Босса улучшилось до того, что все актеры были отправлены на Дориатский фронт, а Саурон отправился комендантом крепости Тол-Ин-Гаурот. Пьес он больше не писал.
Глава 10. Тонкости военного дела
45-го числа 16-го месяца
До недавнего времени нашим основным полководцем считался Готмог, он возглавлял все наши походы и именно ему доставалось за их плачевные результаты. Однако последний случай переполнил немалую чашу терпения Большого Босса.
Случай и впрямь дикий — после каких-то длительных и сложных (в основном — ночных) маневров в Белерианде этот полководец привел войска под Тонгородрим. Причем привел как-то сбоку — то есть места не узнал и расположился там лагерем. Связь осуществлялась через курьеров, которых, во избежание перехвата, отправляли в центр кружным путем. Дорога занимала дней восемь, так что Босс был уверен, что Готмог обнаружил очередной Гондолин и отдал приказ о немедленном штурме. Тут ему доложили, что у врат Ангбанда обнаружен некий военный лагерь (точнее узнать не удалось из-за напущенного Боссом невесть когда черного тумана. Он вообще доставляет нам кучу неприятностей). Здорово перепугавшись, Босс срочно отменил предыдущий приказ и издал новый — немедленно возвращаться назад на защиту Родины. Готмог снялся и пошел домой тем путем, которым пришел — но мы-то не знали, что это он. Босс решил, что враги отступили устрашенные и второй приказ отменил, вполне справедливо рассудив, что Гондолины, в конце концов, на дороге не валяются и коли что-то там обнаружили — надо взять. Готмог вернулся в лагерь и в тот же день вернулись враги под врата Ангбанда.
Продолжаться эти скачки могли долго, если бы не счастливый случай — к Ангбанду подошли настоящие враги и чуть его не взяли. Собственно, взяли бы, если бы не туман из-за которого, в частности, отправленный на вылазку Глаурунг собственную же башню и своротил. Пролома в стене враги не заметили, а тут подошел и снова вызванный на подмогу Готмог. Тут нам снова повезло — он свернул не туда и вместо того, чтобы как всегда топать через весь Белерианд оказался на месте за полчаса. Центральный вход он, слава богу, узнал — правда только после того, как взял его штурмом. Эльфы к тому времени уже куда-то умотали, а у нас заварушка продолжалась еще дня два. Босс даже вытащил Гронд и собирался идти наверх и драться самолично. Едва отговорили.
Потеряв таким образом чуть ли не пол-армии Большой Босс изрядно рассвирепел. Три дня, пока заседал военный совет, все ходили как шелковые. Саурон сменил три телесные оболочки, Готмог напоминал церковную свечку, даже Глаурунг ковылял по коридорам на цыпочках. Страшное, скажу вам, зрелище.
Сначала Босс хотел Готмога от командования отстранить, а новым командующим назначить Саурона. Тому это совсем не улыбалось и изворачивался он как мог. То предлагал учредить пост главного военного инспектора, то начинал петь дифирамбы полководческому гению предводителя барлогов, то ныл про свои научные занятия. Готмог, бедняга, буквально разрывался — с одной стороны, вечно быть крайним ему крайне обрыдло, с другой — служить под началом Саурона как бы было не многим лучше. Нередко его речи начинались с просьбы об отставке, а заканчивались перечнем конкретных мер по повышению боеспособности.
Таковых в итоге было принято две. Первая — усилить, так сказать, работу с личным составом и его индивидуальной подготовкой — как физической, так и морально-волевой. Ответственным назначили Готмога, обязав его открыть тренировочный лагерь для рядового состава и офицерскую школу для остальных.
Второе направление — за него взялся отвечать Саурон — состояло в том, чтобы получить, наконец, нормальную карту Ангбанда и его окрестностей, вплоть до крайних оконечностей Белерианда.
Как рисовать карты Саурон, конечно, не знал. Слава богу, Большой Босс надоумил его насчет масштаба и прочих условностей, иначе он, боюсь, начал бы переносить на бумагу Анфауглит таким, какой он есть, один к одному.
Небольшой затык произошел с мерами длины — о них никто до сих пор как-то не думал. Расстояние измеряли временем, потребным на его преодоление. Сау сперва решил пользоваться этим, но догадался устроить контрольные прогоны между главными вратами Ангбанда и горой Таурот. Выяснилось, что Пузо, например, преодолевает это расстояние за два дня, Рищак управился за полтора, Ривцак заблудился и где-то слонялся целую неделю, а Глопп, за которым гнался опять сорвавшийся с цепи Драуглуин одолел дистанцию за пятнадцать минут.
После этого Саурон учредил эталон длины — мера орочьего типового расстояния, сокращенно мотр. После долгих измерений и сопоставлений в качестве эталонного мотра выбрали шаг Пирщака из пятого взвода. В пустующей комнате на втором подвальном этаже устроили палату мер и весов. Посреди этой палаты установили стеклянный куб, в который и поместили бедолагу. Теперь всякий раз, когда надо было что-то измерить, его оттуда извлекали, вели к объекту, заставляли топать, пока он не кончится и считали число шагов.
Правда почти сразу произошел казус, так как Босс пожелал узнать размеры Глаурунга. С правого бока длина червяка оказалась восемнадцать мотров с копейками, а с левой (Сау для контроля приказал измерять со всех сторон) — пять. Объяснялось это тем, что у змея на шее здоровенный фурункул, вследствие чего он может поворачивать шею только налево, да и то с не очень большой скоростью. Это обстоятельство спасло нашему эталону жизнь, но удирая он поставил своего рода рекорд. Еще никому не удавалось пропрыгать вдоль ящера всего за пять прыжков и при том остаться живым.
Вскорости выяснилось, что одним мотром все не измеришь. Им можно было измерять ширину и длину, но для высоты нужно было придумать что-то другое, так как Пирщак не мог ходить по отвесным стенам. Хотя и пытался.
Для измерения высоты Саурон придумал использовать другую единицу — меру орочьего типового роста, сокращенно, соответственно, тоже мотр. Это оказалось очень удобно. Скажем, когда измеряли привратную башню, сперва один эталонный мотр обмерил ее своими шагами. Сделал он это в три приема, получилось двадцать пять, семнадцать и двенадцать мотров. Первую цифру порешили считать шириной, а вторую — длиной. Третью цифру Сау тоже на всякий случай записал, хотя в окончательный результат она и не попала.
Эталоном высоты порешили считать долговязого Дангука, его тоже поселили в палате мер и весов. Для
