Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Как всегда, она была в белом шелковом ципао, слишком простом по сравнению с роскошными платьями других девушек, но именно это ей и нравилось. В неспокойные времена лучше оставаться незаметной, как голубь, чем выделяться, как павлин. Она была ведущей и единственной певицей, вечно играющей роль рассказчицы. Десять циклов назад Госпожа посмотрела на ее тощую фигурку и заявила, что не станет тратить ткань на «лисицу с обочины».
Но у Лань было кое-что, чем не могли похвастаться другие девушки: голос чище самого прекрасного нефрита. Даже в детстве, когда она пела из-за ширм, ее голос, казалось, гипнотизировал посетителей. Вскоре выступления в чайном домике «Роза» привлекли внимание элантайских генералов, и бизнес Госпожи Мэн начал процветать. Когда же губы и грудь Лань округлились, Госпожа заметила, что она выросла не такой уж уродливой: стройная беспризорница со скорее резкими, чем красивыми чертами лица. Тем не менее она стала еще одной куклой, которую можно было добавить в коллекцию.
Лань поспешила встать в конец шеренги, когда при втором ударе гонга девушки начали подниматься наверх. За ширмой из вишневого дерева, которая вела на кухню и в спальни, Лань уже могла слышать гул голосов собравшихся. Насыщенное шоу, подходящее для кануна Двенадцатого цикла правления Элантии.
Прозвучал третий гонг, и раздался пронзительный голос Госпожи Мэн:
– Мои достопочтенные покровители, я благодарю вас за то, что в этот особенный вечер вы удостоили мой чайный домик своим присутствием. Обещаю, сегодняшнее представление вы не забудете никогда. Сегодня, в честь Двенадцатого цикла элантийского сияния, я представляю вам «Балладу о Последнем царстве». Пожалуйста, поприветствуйте наших любимых певиц!
Через щель складывающейся ширмы Лань наблюдала за тем, как на сцене, в вихре паутинки и газа кружились девушки. Каждый наряд, сшитый так, чтобы прийтись по вкусу элантийцам, представлял собой существо из древних преданий Хин.
В балладе присутствовали четыре Бога-Демона, зеленый змей в мерцающих изумрудах и нефритах, разноцветный ци’линь с повязкой из оленьих рогов, лунный кролик в мягком меховом одеянии и многие другие. Ин, как всегда, облаченная в красивый наряд, в котором сочетались розовый цвет и цвет фуксии, играла волшебный цветок лотоса.
– Рассказчик!
Лань поняла намек и скользнула на сцену. Она проплыла в самый центр и оглядела собравшихся сегодня вечером посетителей. Череда бледных лиц с волосами от пшеничного до медно-каштанового, элантийские военные, одетые в белые ливреи, сверкающие серебряными воротничками и манжетами.
Лань, уперев руки в бедра и покачивая головой, присела в реверансе. И тут она заметила посетителя, одиноко сидевшего за столиком в первом ряду.
Лань удивилась – этот мужчина был хином. Поскольку с первого ряда было идеально видно сцену, расположенные там столики стоили недешево и обычно предназначались для высокопоставленных элантийских генералов. С видом человека, наделенного властью и привыкшего к особенному обращению, парень откинулся на спинку кресла из розового дерева, небрежно подперев подбородок рукой в черной перчатке.
Он был самым красивым парнем, которого Лань когда-либо видела. Коротко подстриженные спутанные волосы цвета ночи ниспадали на тонкое, точеное лицо, будто чернила, нанесенные на фарфор. Глаза того же оттенка, что и дым, обрамленные прямыми, слегка нахмуренными черными бровями… Портрет завершал беззаботный изгиб рта, уголки которого от скуки были слегка опущены вниз. Он был одет как элантийский торговец или, возможно, судебный чиновник в штатском: гладкая белая рубашка, черный плащ и брюки. Никаких ярких цветов.
«Придворный пес, – подумала Лань. – Хин, ставший предателем, чтобы работать на правительство Элантии». Ее желудок сделал небольшое сальто.
Мужчина смотрел прямо на нее.
Когда девушка выпрямилась и направилась к своему месту на краю сцены, она изо всех сил старалась унять учащенное сердцебиение. С каждым шагом Лань чувствовала, как взгляд незнакомца следует за ней. И этот взгляд… в нем не отражалось ни голода, ни подлости, как у элантийских солдат, что смотрели на певичек, будто те были куском мяса. Вместо этого в его глазах было что-то… оценивающее.
Лань переключила свое внимание на других девушек, которые уже собрались на краю сцены: Вэнь с поднесенной к губам бамбуковой трубкой; Нин с пятиструнной цитрой на коленях; и Жуй с грушевидной лютней, прислоненной к плечу.
Как только прозвучала первая нота, весь остальной мир – запахи чая, яркие букеты пионов на столах, мерцающие ширмы из золота и бамбука на стенах, ерзающие на своих местах посетители, – померк.
Лань запела.
Мелодия, плавно вытекающая из нее, словно во сне, казалась теплой на губах. Комната вокруг нее исчезла, ее сменило яркое и четкое изображение. Сегодня вечером она видела сумеречное небо, напоминающее мандарин солнце, задержавшееся на краю света. Его сияние освещало лес, полный золотистых лиственниц. Женщина прислонилась к арке лунных врат. Ее пальцы танцевали над струнами деревянной лютни, и в воздухе разливалась песня.
Мама.
Каждый раз, когда Лань пела, ей казалось, что ее мать снова жива. Эхо ее души шевелилось в сердце девушки, направляя ее.
«Баллада о Последнем царстве» повествовала о четырех Богах-Демонах, которые упали с неба в мир смертных. Там, с помощью своих великих и ужасных сил, они стали правителями, которым поклонялись и которых боялись хины… и, как говорилось, однажды они одолжили свою силу великим воинам, чтобы изменить течение судьбы.
Почти сто циклов назад Боги-Демоны исчезли. Сама же баллада была написана древними поэтами-шаманами около тысячи циклов назад. Разрозненные стихи, традиционный стиль прозы, были прекрасны на языке хинов настолько, что, по мнению Лань, звучали сносно даже после перевода на элантийский.
Давным-давно Небеса раскололись
Их осколки, подобно слезинкам, упали на землю
Частичка солнца восстала Алым Фениксом
Кусочек луны превратился в Серебряного Дракона
Осколок звезд обратился Лазурным Тигром
Обломок ночи стал Черной Черепахой
Так начиналась печальная народная сказка о павшей земле, что покинули боги. Элантийцы знали эту историю. В их глазах она служила прекрасным напоминанием о том, что именно они решили судьбу Последнего царства.
Певицы кружились на сцене, сливаясь с вихрем шелков и сверкающих в свете фонарей драгоценностей, сплетая историю своей земли, своего народа.
Лань открыла глаза, только когда последняя нота баллады растаяла как снег. Мягкий красный свет фонарей погрузил чайный домик в приглушенную тишину. Посетители замерли, как статуи, и не шевелились, даже когда девушки присели, выполнив последнее движение своего танца.
Лань облизнула губы, позволив тишине растянуться еще на несколько мгновений, прежде чем присесть в реверансе.
А потом произошло нечто чрезвычайно странное.
Из тишины послышались резкие, безошибочно узнаваемые хлопки.
Точно так же, как хозяин не хлопал своей собаке, исполняющей команды,
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
