Книга Слуга отречения - Свенья Ларк

А потом они взлетели.

Это было очень странное ощущение. Тима потянуло вверх, как воздушный шарик – сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, но при этом он совершенно не ощущал сопротивления воздуха вокруг. Как на аттракционах, стремительно ухнуло вниз крыльцо, на котором он только что стоял; Тим увидел, как россыпь серых рубероидных крыш быстро-быстро удаляется, превращается в крошечное тёмное пятнышко, которое миг спустя невозможно различить среди других чёрных, тёмно-зелёных и коричневых пятен, лоскутным покрывалом лежащих на земле.

И совсем не было страха – только учащённое дыхание и сердце, бьющееся где-то в горле. «Почему же нет страха, – подумал Тим, – я же всегда боялся высоты». «Потому что тебя держат не крылья, а весь мир», – услышал он где-то в голове голос доньи Милис.

Тим уже очень давно не летал во сне, но помнил, что раньше ему никогда не удавалось увидеть в сновидениях собственное тело. Сейчас он мог отчётливо разглядеть, что тело его уже даже близко не напоминает человеческое. Он будто бы даже не летел, а словно бежал вверх по воздуху на четырёх мощных, покрытых изумрудной чешуёй коротких лапах – а может быть, плыл, а может, просто позволял потокам тёплого ветра нести себя вслед за доньей Милис. Каким-то образом Тим понимал, что та держит его; странная, не физическая, но тем не менее хорошо ощутимая сила не давала ему ни отдалиться от зелёного дракона, ни потерять высоту.

Стремительный полёт длился совсем недолго – максимум пару минут, как показалось Тиму. Он ещё успел заметить, как далеко внизу проползает, оставляя за собой ровный, проведённый как по линейке белый след, маленький белый самолётик – но миг спустя тот тоже перестал быть различимым с высоты. «Неужели же мы настолько далеко от земли», – подумал Тим. Он посмотрел вверх и увидел, как в чёрно-фиолетовом небе над головой слабо мерцают звёзды, а когда снова опустил взгляд, то сумел разглядеть лишь смутно виднеющиеся сквозь облака очертания каких-то кусочков земли на фоне мерцающей, как гигантское зеркало, воды. Белесая вата затянула было эти кусочки окончательно, но уже в следующий момент небо снова сделалось ясным, а потом резко потемнело, пересыпанное звёздами, и над горизонтом справа блеснула луна, а внизу опять раскинулась бесконечная водная гладь. И Тим каким-то шестым чувством понял, что под ними океан.

Драконья фигура перед ним начала снижаться и внезапно ушла в крутое пике, но и спуск, стремительный и захватывающий дух, как на американских горках, длился не более нескольких мгновений. Потом дракон без брызг ушёл в чёрную воду, и Тим последовал за ним, словно его тянуло на буксире.

Тим не ощущал никакого страха. Это странное полузвериное тело явно существовало по каким-то своим собственным законам, далёким от человеческих законов биологии и физики, и ему вовсе не нужен был воздух. Вода лишь окатила его едва заметной прохладой; перепадов давления не ощущалось совсем.

Путь с залитой лунным светом поверхности в глубину тоже был неправдоподобно быстр. По мере погружения Тима всё больше окутывало холодом, вокруг сделалось было совсем темно – но зрение тут же изменилось, и мир вокруг него стал зеленовато-серебристым, как если бы Тим смотрел на освещённый луной пейзаж сквозь толстое бутылочное стекло. Вот вроде бы прямо перед ним мелькнула стая то ли акул, то ли вовсе китов, но тут же исчезла, оставшись далеко наверху. Потом Тим успел увидеть какого-то гигантского краба, а может быть, осьминога со светящимися тусклым фиолетовым светом щупальцами, медленно ползущего по вершине гигантской подводной горы – и снова помчался вниз, вниз, вниз… пока он не разглядел под собой, наконец, голое каменистое дно. В мерцающей изумрудной мгле виднелись силуэты гигантских безглазых рыб с головами как у ящериц и пастями в половину их размера. На дне суетливо копошились какие-то полупрозрачные существа, похожие на фосфоресцирующих жуков.

Стремительный драконий силуэт перед ним, распространяющий ровный зелёный свет, плавно нырнул в широкую щель между двумя лежащими на дне огромными чёрными валунами, и Тим почувствовал, как его тоже затягивает в этот длинный глубокий подводный лаз, словно в гигантскую воронку.

Неожиданно перед глазами полыхнула яркая бело-розовая вспышка, сознание на миг померкло – и внезапно Тим понял, что уже никуда не плывёт, а сидит на коленях посреди небольшого, освещённого то ли лампадками, то ли какими-то светящимися самоцветами каменного зала, опираясь ладонями – звериными перепончатыми лапами – о гладкий блестящий пол и тяжело дыша.

– Ну, вот ты и дома, Аспид, – услышал он глухой женский голос над собой. – Добро пожаловать в Цитадель…

* * *

Наверное, сейчас Кейру уже можно и даже нужно было двигаться в сторону дома. Можно, наверное, даже пешочком, вниз по Пятой Авеню, и потом через мост обратно в Бруклин – часа через три он будет на месте, заодно и голову проветрит. Всё ведь в порядке, верно? Полиция явно его потеряла. Отпечатков своих он нигде не оставлял. Да и делать ночью в Центральном парке, по-хорошему, совершенно нечего. Только драки с каким-нибудь отморозком ему сегодня ещё не хватало для полного счастья…

Но Кейр не мог заставить себя подняться со скамейки. Ноги дрожали.

И руки тоже.

По правде говоря, Кейр вообще плохо соображал, как он очутился на этой скамейке, и это его немного пугало. Тот дом был на Бруклинских высотах. До Центрального парка ехать, конечно, всего полчаса… Но ведь он же не спускался в сабвей, верно? Он совершенно точно не спускался в сабвей.

Парень ещё помнил, как сломя голову в панике бежал сначала, расталкивая прохожих и распугивая гуляющие парочки, будто бы по набережной. Как минимум, там рядом точно была вода – много воды, пронзительно-синей, как и небо над ней, и ещё он точно видел пирсы с пришвартованными белыми теплоходами, маленькую зелёную фигурку статуи Свободы вдалеке и ослепительно сверкающие на солнце силуэты небоскрёбов на противоположном берегу. Потом Кейр вроде бы оказался на кладбище святого Михаила – по крайней мере, ему какое-то время казалось, что он стоит напротив мемориала погибшим полицейским и тупо перечитывает имена на чёрных мраморных обелисках, а в воздухе раздаются звуки колокола. Ещё спустя какое-то время он внезапно понял, что уже, оказывается, наискосок перебегает Парк Авеню прямо под железнодорожными путями, над головой страшно грохочет и громыхает, а напротив него в это время с жутким скрипом