у меня не стоит давно, но последние пару лет я упорно исполнял супружеский долг, пока она своим поступком не освободила меня от этой непосильной ноши.
Она вытворяет что — то невообразимое крутыми бедрами, размазываю тряпку по воде, а никак иначе эту херню назвать нельзя.
— Кать, ты чем занимаешься?
— Пол мою. Разве не видно, милый?
— Ты нахер кран сломала?
— Я? — очень правдоподобно. Оскар тебе. — Но я ничего не ломала.
— Ты херню мне не неси, я с тобой несколько лет прожил и знаю, когда ты пиздишь. Мне срать, зачем ты решила устроить этот цирк, но сразу скажу — бесполезно. Мы в разводе, ты получаешь свои охуительные алименты, так что катись.
— А если я не хочу уходить! Ты мой муж!
— Бывший! — хватаю ее за локоть и тащу к выходу.
— А ты и рад, да! — Вырывается она. — Ты был счастлив, когда застукал меня! Ну конечно, теперь можно беспрепятственно лезть под строгую юбку Лены!
— Не так все было!
— Вранье! А знаешь, сколько раз ее имя во время оргазма ты кричал?!
— Что за чушь?
— Ну конечно, ты не помнишь? А во сне. Да я ее ненавижу! Она ничего не делая, украла у меня мужа!
— Так чего ты не развелась со мной раньше?
— Да потому что любила тебя, любила идиота такого, что мечтал к своей подруге в трусы залезть. Вы же со школы вместе, это почти инцест!
— Ты уже хуйню нести начала, — подвожу к двери, вручаю пальто, но прежде достаю оттуда связку ключей. Хотя хрен знает, сколько она таких наделала. — Уходи, Кать и живи своей жизнью.
— И чтобы все смотрели на меня и смеялись, что какая — то заучка меня обскакала.
— Все в твоей жизни станет проще, когда чужое мнение перестанет для тебя иметь значение.
— А ты думаешь, для твоей Лены оно значение не имеет? — она хохочет, зло, по— женски грубо. — Когда все узнают о вашей интрижке, она сама от тебя сбежит, и ты ко мне вернешься.
— Она может и сбежит, только вот к тебе я не вернусь.
— Ну почему?! Почему! Чего тебе не хватало! Чего?!
— Может проблема в том, что тебя было слишком много? — пытаюсь анализировать. — Ты сразу положила на меня глаз и даже одуматься не дала, как мы оказались женаты.
— Я тебя что, арканом тащила?!
— Нет, но после месяца отношений тебя любили все. Мои друзья, мои родители, все считали нас идеальной парой, и ты просто не дала мне шанса подумать, окрутила как надо. Как по учебнику твоей матери.
— Я не прощу. Никогда, понял. И счастья у вас не будет!
— Делай, что хочешь, — закрываю дверь и слышу как в нее что — то сильно стукнулось, а потом вой. Я даже хотел смалодушничать, открыть, пожалеть, все-таки вместе сколько лет были, но ее слова про «не прощу» плотно засели в мозгу, и я нашел в себе силы быть жестоким. Отойти от двери и как минимум, налить себе виски.
А потом таким же жестоким набрать Лену. Она взяла только после третьего звонка. Ну спасибо блядь.
— Да? — почти шепотом, а на фоне музыка в такси играет. Хорошо, что ее сейчас рядом нет, придушил бы.
— Леночка. Ты представляешь какая дилемма. Я значит смотрю на диван. А тебя на нем нет. Ты наверное покурить вышла. А черт, ты же не куришь, — меня уже несет.
— Кость, послушай.
— Ты блядь не куришь, Лена! А я не могу найти ни одну адекватную причину, какого хера ты уехала, когда я сказала сидеть тебе на диване. Все просто — сидеть на диване!
— Ну что ты на меня орешь! Катя сказала, что вы вместе, и я…
— И ты нашла очень удобный способ сбежать. Потому что я ни на секунду не поверю, что ты ей поверила!
— Тавтология в предложении. Можно было сказать…
— Лена! Сейчас же разворачивай свой зад обратно, и мы поговорим и о тавтологиях и о аналогиях, и о членах предложения!
Она еще смеет хихикать. Пиздец!
— Кость, я уже почти дома.
— А у меня дома потоп! Ты сейчас придешь, разденешься догола и будешь
помогать мне убираться.
— Я?
— Только тогда я прощу тебя и буду с тобой разговаривать.
— Кость, ну поздно уже…
— Я все равно за тобой приеду.
— Ладно-ладно. Только не пей больше.
— Я конечно могу пообещать, как некоторые, но как некоторые не исполнить.
— Придурок, — отключается она, а я пишу и требую скинуть скрин ее маршрута из приложения такси. И только, когда вижу конечным пунктом свой адрес, перестаю вливать в себя алкоголь.
Но вместо того, чтобы пойти и начать вытирать ванную, думаю о словах Кати. Прокручиваю в голове, как на старинной пленке.
Зачем ей такое выдумывать. Неужели я был настолько помешан на Лене. Что даже ночью произносил ее имя. Тогда почему не пошел в атаку. Чего ждал десять лет? Ведь именно в школе впервые испытал влечение. Она руководила организацией последнего звонка, командовала как заправский генерал. Но когда что — то шло не по ее, сама переделывала. Например полезла по стремянке, чтобы поправить буквы на гирлянде. Я тогда держал лестницу и под юбку ей залез, а она мать твою без белья была. Да, я помню, что ее толкнули в столовой, что она пролила на себя чай и ходила с мокрым пятном на юбке. Но я даже подумать не мог, что она снимет белье. Смотрел, как ошалелый, прямо туда.
Сглатывал слюну и терял ориентиры.
Не верил, что Лену можно воспринимать как девушку, а не как друга. Охренел малость.
Черт, точно. А потом мы грохнулись. Она сломала руку, а я подумал, что это знак, что не стоит думать о Лене в подобном ключе и даже не вспоминал этот случай. Вернее, как. Вспоминал, но старался эту дверь в своем мозгу плотно закрывать. До следующей компрометирующей ситуации.
Откидываюсь на диван и даже улыбаюсь. Мне всегда казалось, что Лена любит подчинять. А ведь на самом деле она очень. Очень. Очень любит подчиняться.
В дверь раздается звонок, а это значит что сучка врала и уехала не
