Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
class="p1">— Что значит — не существует? — спросила она, не желая признать очевидное.
Он уже много раз намекал ей на это. Когда сказал, что он здесь единственный Сильвер, она поняла это так, что он единственный в этой резиденции. А не единственный вообще.
— Это значит, что они умерли. — Он лишь подтвердил то, что она только что начала понимать. — Мои последние родители утонули, катаясь на лодке, сразу же после того, как я окончил школу.
— И у вас нет ни братьев, ни сестер? — спросила Мириам.
Было трудно поверить в то, что этот невероятно могущественный и богатый человек был совсем один на белом свете.
Он покачал головой:
— Нет. Они усыновили меня, когда были уже в возрасте. И воспитывали, как единственного ребенка. У них тоже не было ни сестер, ни братьев, а их родители умерли задолго до того, как они усыновили меня.
Какими бы сложными ни были у нее отношения с ее семьей, все же она у нее была.
Они не всегда находили с ней общий язык, но у нее всегда был тыл.
Но Бенджамин в настоящий момент не искал у нее сочувствия.
Он уже несколько раз небрежно намекал на это, а она не поняла его намеков.
А сейчас, когда она заставила его признать очевидное, он смотрел на нее так, словно хочет выставить ей оценку по ее реакции на его печальную историю.
Он не послал пончики своей семье просто потому, что семьи у него не было.
Он был один на Хануке не потому, что ему так нравилось, а потому, что не с кем было разделить этот праздник.
Но ему не нужна была ее жалость. Она видела это по его взгляду и даже отчасти понимала его. Так что она лишь сказала:
— Что ж, теперь понятно, почему эти пончики никто не съел.
Бенджамин улыбнулся:
— Что означает, что нам больше достанется. — Он протянул руку и взял еще один пончик. — Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз ел суфганиот[3].
Каждое его слово эхом отзывалось в ее разогретом огнем и вином теле. Она не сводила с него взгляда.
Его глаза, которые обычно заставляли ее похолодеть, сейчас были цвета летнего неба над океаном.
Выражение его лица смягчилось, и он казался ранимым и в то же время мужественным и прекрасным.
— Моя мама очень любила пончики. Уж она-то точно могла прикончить коробку в течение одного совещания.
Его голос был теплым, мягким и до опасности нормальным… и тоже прекрасным.
— Она не могла устоять перед суфганиотами и понимала это, так что всегда отказывалась их покупать. Зачем подвергаться искушению, спрашивала она себя снова и снова, каждый день по мере приближения Хануки.
Мири не смогла сдержать улыбку, даже если бы хотела, но она не хотела.
Это была хорошая история. Счастливое воспоминание.
— И вам приходилось страдать вместе с ней? — спросила она, и он покачал головой.
— Каждый год в первый день Хануки папа забирал меня из школы, и мы по дороге домой покупали коробку пончиков. Это стало нашей традицией.
У Мириам перехватило дыхание.
Она совершенно случайно привезла ему суфганиоты в первый день Хануки.
Это немного компенсировало ее расстроившиеся планы на вечер.
Ее подругам будет ее не хватать, но они будут не одни.
А мистер Сильвер остался бы совсем один, если бы не она и не ее нелепые пончики.
Она была нужнее здесь, чем там, где ей следовало бы быть.
Он, казалось, на мгновение погрузился в раздумья, но при этом не сводил с нее глаз.
— Коробка с пончиками оказывалась пустой уже к концу первого вечера, так что мы сегодня демонстрируем несомненную выдержку. Хотя Ханука еще по-настоящему не началась, а мы уже вскрыли коробку. В моей семье так никогда не делали.
Он откусил кусочек от пончика и застонал от удовольствия.
Может быть, секрет его успехов в бизнесе крылся в его голосе? От него у нее побежали мурашки по телу. Может быть, он просто гипнотизировал людей, заставляя их поверить, что он блистательный программист, когда они просто хотели слышать его голос?
Она протянула руку к коробке, чтобы взять еще один пончик, а он в это время налил ей вина в бокал.
Неужели она так быстро прикончила первый бокал?
Вино было таким восхитительным, что она даже не заметила, как выпила его.
Но его рассказ заставил ее немного расслабиться. Хотя внутренний голос все еще советовал ей не слишком забываться в обществе этого влиятельного мужчины.
Она не могла представить себе, каково это было для мистера Сильвера — лишиться всех родных.
Откусив кусочек пончика с бостонским кремом, она тоже застонала от удовольствия.
— Какая славная история. Я готова поспорить, что на самом деле ей нравилось то, что вы так делали.
— Мама жаловалась, что из-за нас не влезет в свои любимые джинсы, но мне кажется, что она была рада. Нам нравилось заставлять ее улыбаться, и это, к счастью, было очень легко. Ханука всегда была ее любимым праздником. В глубине души она была ребенком.
Слушая, как он говорит о своей матери, ей было трудно думать о нем как о строгом боссе, но Мири это не волновало. Она была в прекрасном расположении духа от съеденных пончиков и выпитого вина.
Она вспомнит, кто он такой, и кто она такая, и кем он является для нее, когда вернется в Лос-Анджелес.
— У меня нет таких замечательных семейных историй. Но в тот год, когда я обратилась, мы с подругами собирались вместе каждый вечер Хануки. Мы жарили пончики, готовили новые традиционные блюда. Нас было семеро, все мы учились на последнем курсе, и мы пили тогда вино, которое было намного, намного дешевле вашего. Это стало нашей традицией. И я уверена, что ни одна из нас тоже не смогла влезть в любимые джинсы после праздника.
Рассказывая свою историю, Мири вдруг осознала, что в первый раз делает это. Эта история была очень важна для нее, но прежде ей не с кем было поделиться ею.
И, как ни странно, сидя здесь, потягивая вино и поедая пончики с боссом, которого она едва знала, вдали от сковородок с маслом и бутылок дешевого вина, она все равно почувствовала, как тепло окутывает ее.
Хотя, возможно, все дело было в огне камина.
И в очень хорошем вине.
Конечно же, в вине.
Потому что причиной не могла быть компания.
Он улыбнулся и чокнулся с ней бокалами.
— Это впечатляющая история. Я родился евреем,
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
