Лаэрций говорит о Пифагоре: «Он первым заявил, что душа, проходя цикл необходимости, живет несколько раз в разных живых существах».
Гераклит утверждал, что Пифагор помнил несколько своих прежних жизней и рассказывал о них некоторым из самых близких своих учеников. Когда-то он был глашатаем Эфалидом[19], уважаемым сыном Меркурия, и в этом воплощении написал два сочинения, в одном из которых высмеивал непрочность бренного бытия. В другой жизни он был Евфорбом Троянским и погиб у ворот Трои от руки Менелая. В следующий раз он родился на свет человеком, которого звали Гермотим. Затем он воплотился в рыбаке по имени Пирр, всю жизнь прожившем на Делосе. И вот после этой жизни он наконец явился в мир как Пифагор. В Аргосе он узнал щит, — которым пользовался, защищаясь от Патрокла[20] во время осады Трои. Среди военных трофеев в храме Юноны он разглядел копье Атрида[21], которым некогда был убит. Клеарх добавляет, что в одной из прежних жизней Пифагор был прекрасной куртизанкой по имени Алке.
Некоторым своим ученикам Пифагор рассказывал о событиях их прошлых жизней, причем к числу избранных относились только те, кто очистили свои души, практикуя преподаваемые в его школе дисциплины. Одним из них был некто Миллий из Кротоны, которого Пифагор заставил вспомнить, что тот некогда был Мидасом, сыном Гордия, после чего Милий отправился в Эпир, чтобы совершить похоронный обряд над собственным телом, которое он имел в прежней жизни.
Из множества письменных источников со всей очевидностью явствует, что Пифагор определенно верил в метемпсихоз и преподавал эту доктрину своим ученикам. Более того, он верил, что высокоразвитая личность может помнить свои прежние существования. Пифагор учил, что душа воплощается в материальную форму, чтобы иметь возможность приобрести новый опыт и очиститься от ошибок предыдущих жизней. Согласно пифагорейской философии, человеческая душа освобождается от цикла повторного рождения, достигнув богоподобной природы.
Пифагора неоднократно обвиняли в пропаганде доктрины трансмиграции, что, по всей вероятности, объясняется некоторыми неясностями в немногих сохранившихся текстах, которые можно было истолковывать как выражение взглядов самого Пифагора. В действительности ни один из его рукописных трудов не сохранился. Вероятнее всего, Пифагор придерживался того мнения, что люди, чья жизнь переполнена дурными поступками и разрушительными эмоциями, недостойны немедленного перевоплощения в человеческой форме, а поэтому такие души овладевали астральными телами животных и пытались действовать через эти захваченные нечестным путем оболочки. Позднее Платон прояснил эту точку зрения.
Бытует также вера, что животные тела, о которых упоминал Пифагор, были зодиакальными созвездиями, через которые души людей нисходили в мир, рождаясь на свет. Считалось, что человек, рожденный под властью знака Льва, принимал облик льва, а тот, кто родился под знаком Тельца, обретал форму быка. Этим, вероятно, объясняется смысл стихотворных строк, принадлежащих Эмпедоклу, которые на первый взгляд свидетельствуют о вере в трансмиграцию:
Сначала юношей я был, потом девицей обернулся;
Был я растением и птицей, а затем,
Став рыбой, в океан глубокий окунулся.
Эмпедокл как ученик Пифагора был связан клятвой, запрещавшей ему раскрывать эзотерическое учение своего учителя, и нам по прошествии столь долгого времени остается лишь догадываться о точном смысле, который он вложил в эти строки.
Учение Пифагора оказало сильное влияние на Платона, доказательством чему служит тот факт, что значительная часть его трудов посвящена толкованию старых пифагорейских принципов. Наряду с другими идеями самосского мудреца, Платон признавал и доктрину метемпсихоза. Его глубокий универсальный ум усмотрел в учении о повторном рождении наиболее разумную разгадку тайны бытия. Допуская вместе с Пифагором бессмертие человеческой души, Платон заявлял, что душа заточена в тело подобно устрице в ее раковине. Он рассматривал материальный мир как сферу, где свершается возмездие, реальный ад, и утверждал, что периодическое перевоплощение людей в материальном мире необходимо для доведения до совершенства божественной природы человека.
В сочинении «Федон» Платон пишет: «…Каждое удовольствие и страдание, словно гвоздями, приколачивает душу к телу, заставляет ее стать плотской и внушает ей мысль, что все утверждаемое телом и есть истина. А поскольку у души формируются те же взгляды, что и у тела, и восхищается она теми же вещами, то, мне кажется, она оказывается вынужденной приобретать те же манеры, питаться тем же самым и настолько отойти от своего естества, что уже никак не может перейти в Гадес в чистом состоянии, а всегда покидает бренный мир, пропитавшись плотской сущностью, и поэтому сразу же вселяется в другое тело, и, будучи как бы посеянной, рождается, и наконец лишается божественного чистого единения».
В заключительной части «Республики» Платон описывает, как каждая душа закрепляет за собой, то есть выбирает себе личность и судьбу при повторном рождении. Как сказано в «Федоне»: «Давайте поразмыслим, попадают ли души умерших в низший мир или нет. Смысл одного запомнившегося мне древнего изречения сводится к тому, что когда они уходят отсюда, они пребывают там, и вновь возвращаются сюда, и снова рождаются среди мертвых».
Платон верил в духовную эволюцию, а недвусмысленный характер его заявлений свидетельствует о том, что он основывается на священной традиции своего времени. Он был посвященным Элевсинских мистерий и не смел придерживаться убеждений, противоречащих принципам этих обрядов.
Рассказывая об Орфее, Платон пишет, что певец, которого вакханки растерзали на части, отказался повторно явиться в мир, родившись у земной женщины, и воплотился в лебедя. Орфей, что в переводе с греческого означает «смуглый», был уроженцем Востока, принесшим знание грекам и учредившим мистерии еще в 1400 г. до н. э. Изложенная в египетских писаниях история о том, как Осириса, в эзотерическом смысле представляющего как тело знания, так и бога, в облике пятнистого быка привезли в Египет из Индии, служит доказательством того, что египтяне признавали восточное происхождение своей религии. Пифагор, будучи посвященным двадцати восьми мистериальных школ, включая греческую, египетскую, халдейскую и индусскую, утверждал, что все они проповедовали одну и ту же доктрину с той лишь разницей, что особое внимание в каждой школе уделялось какой-то одной части этой доктрины, например греки делали упор на геометрию, халдеи — на астрономию, а гимнософисты[22] — на самопожертвование.
По правилам мистерий греки не могли отвергнуть доктрину, которой придерживались брамины, хотя в какой-то отдельной школе особого значения ей, возможно, и не придавали. Таким образом, Пифагор пошел дальше и узнал о метемпсихозе — доктрине, не получившей значительного развития у греков, от браминов. А греки не опровергали ни одного из основных учений браминов как представителей эзотерической школы. Если брамины учили метемпсихозу, то греческим школам
