ожидает увидеть. Сегодня Карел Пишта поднялся на гору скорее по привычке, нежели по делу. Вопреки своему обыкновению, он даже не особенно пристально всматривался в алебастровые вершины далекого хребта.
Еще бы, ведь ныне он одержал маленькую победу: глава колонии неожиданно согласился исполнить его давнюю просьбу и разрешил совершить дальнюю вылазку вниз по реке, где в мягкой породе мелового обрыва в течение тысячелетий были вымыты обширные карстовые полости. Мастер даже выделил ксенобиологу лодку, необходимые припасы и двух сопровождающих – собственную дочь и новенького парня, доставленного из родного мира Пишты. Обычно нелюдимый старый чудак был рад обществу земляка. К тому же для обследования карстовых пещер ему требовались зоркие молодые глаза и крепкие руки. Впрочем, не только это. Однако о последнем старый ученый предпочитал пока не думать. Может, это всего лишь его фантазии и в подземных полостях нет ничего, что могло бы пролить свет на загадку планеты?..
Когда ученый спустился со своего наблюдательного пункта к реке, все было готово к путешествию. Лейла Хазред и Дэни Николсон погрузили в большую лодку вещи, необходимые для экспедиции, которая должна была продлиться не более трех дней. Едва Карел Пишта занял почетное место на носу, девушка помахала провожающим рукой и завела мотор. Рассекая речную гладь, лодка помчалась в низовья, туда, где от основного русла отделялась узкая, малозаметная протока. Последняя привела их к озеру. Вернее, к запруде, которую образовала река, проникая в карстовые полости. Ее продолговатая изумрудно-зеленая чаша лежала перед путешественниками в кольце сахарно-белых скал.
До захода оставалось часов семь, и, следовательно, было достаточно времени для того, чтобы искупаться и наловить жирных пресноводных креветок, которые считались у колонистов особым лакомством. От первого удовольствия Карел Пишта решительно отказался, хотя умел хорошо плавать и в прежние времена не преминул бы окунуться в обжигающе ледяную, кристально прозрачную воду. А вот от креветок не только не собирался отказываться, но и с удовольствием половил бы их, сидя на бережку с удочкой в руке. Давненько он не позволял себе этого.
Одним гребком Лейла направила крутобокое суденышко к берегу. Ее молодой спутник со швартовочным концом в руке перепрыгнул с носовой банки на скалистый выступ и быстро подтянул лодку к импровизированному причалу. Первый этап их недолгого путешествия завершился. Теперь можно было обустроить лагерь, приготовить ужин и отдохнуть перед завтрашним проникновением в пещеры. Покуда молодежь вытаскивала из лодки имущество их маленькой экспедиции, надувала палатки и переодевалась в купальные костюмы, доктор ксенобиологии не торопясь приготовил рыболовную снасть. Особого труда это не составило. Интеллектронное устройство само регулировало длину лески, жесткость и упругость телескопического удилища. Рыболову оставалось лишь нацепить на крючок наживку и забросить удочку.
Дабы не мешать молодежи купаться, Карел Пишта перебрался подальше от временного лагеря и поближе к темному зеву ближайшей пещеры. Здесь создавалось несильное течение, вызванное тем, что порог пещеры был немного ниже уровня воды в запруде. Течение медленно отнесло леску с наживкой к этому самому порогу. Не прошло и пары минут, как рыболов ощутил первый рывок добычи. Креветка, которую он вытянул на берег, больше всего походила на толстую, перевязанную в нескольких местах колбаску, в передней части которой шевелились тонкие суставчатые лапки и шарики глаз, нанизанных на гибкие стебельки, а в задней – плоский веерообразный хвост. Отцепив безобидное создание от крючка, ученый бросил его в специально приготовленный садок и достал из баночки новую наживку.
Один за другим два громких всплеска эхом отразились от скалистой стены – это нырнули в воду молодые спутники старого ученого. Ксенобиолог искоса полюбовался их мускулистыми красивыми телами, скользящими в прозрачной воде. Мысли его невольно свернули к предстоящему эксперименту. Как истинный ученый, Карел Пишта не моргнув глазом поставил бы его на себе, но в таком случае он не смог бы остаться непредвзятым наблюдателем, и, следовательно, научная польза опыта свелась бы к нулю. А ведь если старому ученому удастся доказать, что в этих карстовых пещерах до сих пор действует сложная инопланетная биотехнологическая структура, продуцирующая коллоидную взвесь, способную на какое-то время соединяться с молекулами любого организма, он станет известен всей Галактике.
Следы деятельности этой структуры, которую старик Карел про себя называл супермолекулой или просто супрой, он обнаружил, изучая биологические образцы, доставленные из разных районов леса. А самую ее – совсем недавно, когда в прошлом году обследовал здешние края. Случилось это при весьма драматических обстоятельствах. В пути Пишту застигла ночная гроза. Ленивое течение мирной реки в считанные минуты превратилось в бешеный ревущий поток, который подхватил легкую пластиковую лодчонку ксенобиолога и понес ее в темную даль. Сгибаясь под тяжестью ливневых струй и ожесточенно работая двухлопастным веслом, Карел Пишта сумел повернуть лодку в эту вот самую протоку, через которую они с Лейлой и Дэни попали сюда сегодня.
Тихая гавань запруды в ту злополучную ночь напоминала бурлящий котел. Старому ученому с огромным трудом удалось выбраться на берег и вытащить на него свое суденышко. Кроме пещеры, укрыться от дождя было негде. Пишта схватил тяжелый рюкзак с приборами и оборудованием, зажег фонарь и осторожно проник внутрь карстовой полости. Не успел он сделать и нескольких шагов вглубь, как стал свидетелем поразительного события. У дальней стены пещеры съежился тигроволк – один из самых свирепых хищников Хосты. Ксенобиолог поневоле потянулся к кобуре с парализатором, но зверю было не до него. Вздыбив на загривке желтую с черными полосами шерсть и яростно охлестывая себя чешуйчатым хвостом, тигроволк смотрел вовсе не на человека.
Взор его оранжевых глаз был прикован к желеобразному сгустку, который Карел Пишта поначалу принял за облако дождевых капель, ворвавшееся в пещеру вместе с грозовым ветром. Однако сгусток вел себя странно. Вместо того чтобы осесть на пол пещеры, оросив его роем темных звездочек, тот медленно двинулся к хищнику. Чувствуя недоброе, тигроволк завизжал, как котенок, и попытался заслониться тяжелой лапой. Однако супру – а это была именно она – ничем нельзя было пронять. Она скользнула к хищнику, обволокла и впиталась в его тело, растворившись в нем без следа. На какое-то мгновение тигроволк замер. Огонь ярости и ужаса в его глазах погас, а тело обмякло. Ученый очнулся от оцепенения и принялся осматривать животное.
Он даже активировал для этого походную экспресс-лабораторию. Судя по ее показаниям, тигроволк был жив, хотя все биологические процессы в нем чрезвычайно замедлились. И не просто замедлились – в них происходили какие-то изменения, суть которых ученый понять не мог. Он лишь взял образцы тканей и предоставил хищника его
