– А то странно как-то… что ж, одну квартиру два разаограбили, получается?
– А так, по-твоему, не бывает, Шмаков, да?
– Вообще-то все бывает.
– Постой, Роза, а как фамилия ее отца?
Я имею в виду под какой фамилией он пишет?
Журкевич?
– Нет, он под псевдонимом пишет.
– Под каким?
– Не помню. Не то Денисов, не то Данилов, что-топростое…
– Блин! Самое главное ты и не помнишь, –рассердился Леха.
– А какое это имеет значение?
– Огромное! Нам же надо знать о нем как можнобольше, – попытался запастись терпением Гошка. – Пойми, Роза…
– Значит, вы все-таки будете это расследовать?
– Что это? Ты что конкретно имеешь в виду?
Ограбление? Или исчезновение Нади?
– А она точно исчезла?
– Нет, пока не точно. И первым делом мы постараемся этовыяснить. Если она жива-здорова, то пусть ограблением занимаются менты.
А вот если исчезла…
– Ну, тогда, может, тоже надо в милицию заявить? –не без робости спросила Роза.
– Если ее похитили, то… Тогда придется ждать, когдавернется ее отец. Ведь условия выкупа они только ему могут предъявить.
Роза сидела понурив голову. Ей было страшно.
– А зачем Надю похищать, когда отца нет вМоскве? – спросила она немного погодя.
– Вообще-то большого смысла нет. Особенно, если онивсе-таки нашли то, что искали. Тогда, значит, она просто где-то прячется.
– Слышь, Роза, а она совсем дура или нет? –поинтересовался Леха.
– Почему это она должна быть дурой? – оскорбиласьРоза. – Очень даже умная.
– Ну, если она умная, то обязательно должна дать знатьо себе. Просто обязана тебе позвонить и сказать, что с ней.
– Почему? – удивилась Роза.
– Потому что понимает, что ты можешь обратиться к нам.
– Правильно, – кивнул Гошка. – А вот скажи,где ее отец-то работает? В газете, в журнале, на телевидении?
– Точно не на телевидении. А вот в газете или вжурнале… Не знаю.
– Как же ты не поинтересовалась?
– А мне это по барабану было.
– Ха, а еще в сыщицы метила, – засмеялсяЛеха. – Даже о своей лучшей подруге ни фига не знаешь, что ж ты про другихузнать можешь?
– Если мне надо, я все узнаю! Просто мне было не надо.
– И теперь не надо?
– А теперь, кажется, надо, – не очень решительносказала Роза.
– Значит так… – начал Гошка.
– Сыщик должен говорить «Значитца так», –поправила его Роза.
– Как Жеглов, что ли? – усмехнулся Леха. – Иеще он должен говорить «Опаньки», как капитан Ларин, да? И «Элементарно,Ватсон»?
У Розы от обиды задрожали губы.
– Что ты из меня дуру глубокую строишь?
– Ладно, Роза, Леха просто пошутил.
– Я тоже пошутила.
– Вот и чудненько. Значит так, – повторилГошка, – сейчас мы разойдемся, Леха тебя домой проводит, и ты постараешьсяхоть что-то вспомнить о Надином отце. И если до завтра она не появится ни дома,ни в школе, то мы начнем ее искать. Договорились?
– Кстати, я вспомнила – у меня есть телефон однойдевчонки из ее класса. Она со мной насчет собаки советовалась. Ее зовут Люся.
Я могу ей позвонить…
– Отлично. Только позвони уже завтра после уроков.Идет?
– Идет, – вздохнула Роза. – Ну все, я пошла?
– Конечно. Леха, проводишь Розу?
Леха незаметно показал Гошке кулак. Но спорить не стал.
Гошка вышел на балкон. Ах, хорошо. Тепло, деревья во двореуже просвечивают легкой зеленью. И дни стали длинные. Скоро лето. Интересно,каким оно будет в этом году? Раньше каждое лето мама ездила на этюды и бралаГошку с собой… Он помогал ей таскать чемодан с красками, этюдник, зонтик отсолнца… Им было хорошо вдвоем, и ездили они обычно в невероятно красивые места.А теперь, наверное, мама поедет с Умаровым… Или по крайней мере они поедутвтроем. Гошке такая перспектива совсем не улыбалась. Вот если бы отец все-такисдержал слово и пригласил его к себе в Германию… Но рассчитывать на это неприходилось. Отец, наверное, на своем Маврикии опять позабыл про сына.
Грустные Гошкины размышления прервал звонок в дверь. Онсразу понял – это Маня.
Только она так звонит.
Это и вправду оказалась Маня.
– Можно к тебе?
– Давай, заходи, – обрадовался Гошка. Маняпонимает его как никто.
– Гошка, что у вас происходит? – уже с порогазадала вопрос Маня.
– У нас?
– Ну да! Зачем к тебе приходила Тягомотина?
– А ты почем знаешь?
– В окно видела. Они вместе с Лехой из подъезда вышли.Скажешь, не у тебя были?
– Нет, не скажу, – улыбнулся Гошка. –Действительно, у меня.
– Зачем?
– Маня, ты можешь спокойно меня выслушать и небросаться сразу же в бой?
– В бой? С кем?
– Ну, я неудачно выразился, я хотел сказать…
– Ладно, неважно, я поняла, что ты хотел сказать.Говори!
И Гошка рассказал ей все.
– Как интересно, Гошка! Значит, она все наврала… А вотпро турмалиновые бусы она тоже наврала?
– Про что? – не понял Гошка.
– Помнишь, она говорила, что воры украли какие-томамины драгоценности, в том числе турмалиновые бусы.
– Да, верно, а я и забыл, – почесал в затылкеГошка. – Ясно, что это тоже выдумка.
– Необязательно. Могли же от ее мамы остаться какие-тодрагоценности. Может, отец хранил их для дочки, когда она вырастет…
– Запросто. Только нам-то что с этим делать?
Были бусы или она их придумала, сейчас-то какая разница?
– Понимаешь, очень важно понять, что она наврала, а чтоправда. Было тогда ограбление или нет? Украли что-то или нет?
– А по-моему, главное – узнать, что с ней, с этойвруньей, если она целехонька-здоровехонька, то пускай сама во всем разбирается.Но, если с ней что-то случилось, надо постараться ей помочь.
– Ты думаешь, ее похитили?
– Понятия не имею. Но ведь такое не исключено. И тогдадо возвращения отца ее никто искать не будет. Кроме нас.
