Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
продать. К счастью, у Ширин есть апартаменты в родном доме, и потому она навсегда избавлена от беспокойства о крыше над головой. А зятья сотворили благое дело: открыли денежный счет для ее месячного содержания. Без экономии, конечно, не обойтись, но, если не шиковать, вполне можно прожить.
И тут случилось нечто удивительное. В открытое окно впорхнула бабочка и, покружив по комнате, присела на обрамленный портрет Бахрама. Ширин судорожно вздохнула и сдернула накидку. Давным-давно Бахрам привез из Кантона этот портрет, на котором был чрезвычайно хорош: в синей чоге, он сидел слегка расставив ноги, его точеное лицо с ухоженной бородой озаряла легкая улыбка.
Ширин свято верила, что даже мелкие случайности полны смысла, для нее было очевидным, что всякие совпадения, пусть незначительные, происходят не просто так. Бабочка давно улетела, а она все не могла отвести взгляд от портрета. Казалось, Бахрам смотрит прямо на нее и пытается что-то сказать.
Ширин сделала глубокий вдох и обратилась к братьям:
– Скажите, есть ли шанс вернуть хотя бы часть мужниных денег?
Братья опять переглянулись и заговорили тихо, словно извиняясь, что разрушают ее надежду.
Вообще-то шанс есть, сказали они, кое-что можно вернуть. Бахрам не единственный пострадавший иноземный купец – среди тех, кто сдал свой груз комиссару Линю, были влиятельные английские предприниматели. Британские власти не оставят конфискацию безнаказанной; в отличие от индийских правителей, которым безразличны интересы деловых людей, они понимают всю важность коммерции. Прошел слух, что уже готовится экспедиционный корпус для отправки в Китай, англичане потребуют возмещения ущерба. Случись война, которую китайцы, скорее всего, проиграют, появился бы хороший шанс вернуть часть денег Бахрама. Однако…
– Что? – подстегнула Ширин.
Когда начнут распределять компенсацию, представлять интересы Бахрама будет некому. Несомненно, возникнет грызня между купцами, прибывшими лично, чтобы урвать свою долю.
Ширин постепенно уяснила ситуацию.
– Но разве мы не сможем отправить своего представителя? – спросила она. – Как насчет Вико?
Братья покачали головами.
– Он уже отказался. И потом, Вико всего лишь управляющий, у него никакого авторитета в кантонской Торговой палате и среди британских чиновников. В Китае иноземные купцы были спаянным кружком, куда не допускались посторонние. Бахрам входил в это сообщество, и коллеги могли бы прислушаться к требованиям, заявленным его кровным родственником, но такого, к несчастью, не имеется.
Ширин прекрасно поняла намек – все было бы иначе, если б интересы Бахрама представлял его сын. Она давно терзалась отсутствием наследника, но сейчас ее терпение лопнуло, и Ширин выпалила первое, что пришло в голову:
– А я? Что, если я сама поеду в Китай?
Братья опешили.
– Ты? – Они изумленно уставились на сестру.
– Да.
– Ты, в Китай? Ты даже на улицу не выходишь одна!
– А что такого? – огрызнулась Ширин. – Ведь ваши жены и дочери появляются на людях, правда? Вы же хвастаете перед английскими друзьями, какая мы “передовая” семья, в которой не соблюдают пурду?[14]
– О чем ты говоришь? Да, наши жены не придерживаются строгой пурды, ибо у нас определенное положение в обществе. Но мы никогда не позволим нашим сестрам и дочерям в одиночку шастать по свету. Вообрази, какой будет скандал! Что скажут люди?
– Разве желание вдовы навестить могилу мужа зазорно?
Похоже, братья решили действовать исподволь.
– Поговори с дочерьми, Ширин, – мягко сказали они. – Девочки лучше нас все тебе растолкуют.
11 августа 1839
Кантон
Вчера на улице Тринадцати факторий я столкнулся с Комптоном.
– А-Нил! – воскликнул он. – Чжун Лоу-сы желает с вами встретиться!
Я поинтересовался, с какой целью, и печатник ответил, что старца весьма впечатлил его отчет об опийном производстве в Бенгалии. Узнав о моем участии в подготовке доклада, он приглашает меня на ям-чай (чаепитие).
Конечно, я не мог отказаться.
Мы условились, что назавтра я приду в печатню в начале Часа петуха (пять часов пополудни).
У Комптона я появился за несколько минут до прибытия паланкина с советником. Казалось, Чжун Лоу-сы еще больше постарел: согбенный, тщедушный, паутина седой бороденки. Однако не затуманенный возрастом взгляд его был живым и ярким.
– Говорят, вы обучаетесь кантонскому диалекту, А-Нил?
– Хай, Лоу-сы.
Старец родом из других краев, но в провинции Гуандун провел много лет и прекрасно владеет местным диалектом. Он терпеливо воспринял мои косноязычные потуги изъясниться на этом наречии. Надеюсь, я не слишком опозорился, хотя временами по-английски обращался за помощью Комптона.
Оказалось, у советника был особый повод для нашей встречи: он составляет памятную записку об индийских территориях под британским правлением (старец использовал слово “ганъяо”, которым здесь их обозначают) и хотел бы задать мне несколько вопросов.
– Ят-дин, конечно, – согласился я.
Прошел слух, сказал Чжун Лоу-сы, будто англичане собираются направить сюда военную флотилию. Известно ли мне что-нибудь об этом?
Я сообразил, что за обманчиво простым вопросом может скрываться полное знание ситуации, обеспеченное разведкой, и решил быть осторожным в своих высказываниях.
В среде иноземцев, ответил я, уже давно поговаривают о том, что скоро англичане направят экспедиционный корпус в Китай.
Хай ме? Вот как? Где я об этом слышал? От кого?
Я пояснил, что многие мои земляки служат писцами и письмоводителями у английских купцов. Некоторые даже числятся в штате работников капитана Эллиотта, полномочного представителя королевы. Нередко мы обмениваемся новостями, и потому общеизвестно, что в апреле сего года Эллиотт письменно обратился к калькуттскому генерал-губернатору с просьбой сформировать экспедиционный корпус для отправки в Китай. Давеча я случайно услышал разговор моего хозяина, мистера Кулиджа, с друзьями: они считают, что военный штаб в Калькутте уже начал подготовку экспедиции, но гласности это предадут лишь после отмашки из Лондона.
Советник задал новый вопрос: поскольку корпус формируется в Иньду (Индии), каким будет его состав, английским или индийским?
Если учесть прошлый опыт, сказал я, состав, скорее всего, будет смешанным по примеру недавних военных кампаний в Бирме, Малайе и на Яве.
Чжун Лоу-сы ничуть не удивился. Во времена правления императора Цзяцина, поведал он, англичане прислали в Макао корабли с сипаями (старец назвал их сюбо бин). Пекин откликнулся жестко, и войска не высадились. Было это тридцать лет назад. Десятью годами позже, во второй год правления нынешнего императора Даогуана, англичане вновь прибыли с войском индийских сипаев. На сей раз они ненадолго оккупировали Макао, но потом были вынуждены уйти.
И тут советник меня ошарашил, сказав о выводе, который сделали китайские власти: сипаи – рабы, в бою англичане им не доверяют, потому-то и оставили Макао, не оказав особого сопротивления.
– Но сипаи вовсе не рабы! – возразил я. – Они получают жалованье, как английские солдаты.
– Наравне с рыжеволосыми вояками?
– Нет, – признал я. – Гораздо меньше. Примерно вдвое.
– А как к ним относятся? Индусы и англичане питаются и квартируют вместе?
– Нет, раздельно. Отношение к сипаям иное.
– Они могут занимать командирские должности? Есть ли офицеры-индусы?
– Нет, – сказал я. – Командуют только англичане.
Чжун Лоу-сы помолчал, задумчиво прихлебывая чай. Потом взглянул на меня и сказал:
– Значит, индусы получают мизерное жалованье и знают, что никогда не станут офицерами. Так?
Тут не поспоришь.
– Цзяо хай ло, – кивнул я. – Именно так.
– Но тогда почему они воюют?
Я не знал, что ответить. Как объяснить то, чего не понимаешь сам? Чего не понимает никто?
– Потому что это их работа, и она дает им деньги, – сказал я, не найдя ничего другого.
– Значит, они из
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
