Теорема Гинзберга Поп был мелкий июркий. Раз— иуже вдамках, стоит напротив Владимира Ильича ияркими голубыми глазами нанего вылупляется. Напопа слабо походил вообще-то товарищ. Ну, там пузо быть должно, борода окладистая, ряса коричневая или чёрная. Ещё попу положена шапка цилиндрическая скурицей натулье. Несилен был Левин виерархии ипрочих платьях церковной интеллигенции. Именно интеллигенции— они жевсе там свысшим образованием. Нет, несилён. Даиладно.
Этот необладал ниодной перечисленной деталью. Бородёнка была рыже-блондинистая, куцая ираздвоенная, как удвух козлов сразу. Пуза небыло. Даже животика небыло. Никакого уважения ктакому архиерею. Ещё исутана— цвету она была серого исгрязными разводами поподолу. Инаголове так совсем безобразие. Там был берет. Серый застиранный ипотерявший форму берет. Где цилиндрический клобук сзолотым крестом игде серый потерявший форму берет? Нехотелось при виде монася вставать наколени, целовать перстень ипросить благословить. Как это недоразумение может кого благословить⁈
—Чего сидишь, кайся быстрее!
Оба на— гевюр цузамен. Лихое начало. Ладно. Сам напросился.
—Грешен батюшка, матушку твою впруду прямо несколько раз пёр взадние ворота.
—Ик!
Нувот, пошло дело.
—Ещё итакой грех мне отпусти, святой отец. Янаколдовал, что если меня сожгут, тосто священников загнутся через неделю отпоносной хвори. Знаю, погорячился, нобольно выменя разозлили, вот проклятье иналожил.
—Ик!
Что, неэтого ожидал, голубоглазый тынаш?
—Ещё хочу покаяться. Неостановился янапроклятии своём ивесь твой род доседьмого колена проклял. Все сгинут отдристанки.
—Ик!
Невыучил других слов.
—Ипоследнее прегрешение мне отпустите, святой отец. Якнягиню нашу давно как-то опоил зельем сонным инадругался над ней, итеперь сын унеё тоже колдун, ивесь свой дар япосмертно ему передам. Самым сильным колдуном будет ивсех монасей изведёт, икнязя, имать свою, ибратьев ссёстрами. Человечиной будет питаться. Аесли тынарушишь тайну исповеди, тотебя онпервым сожрёт.
Левин приложил руки туда исюда, как Фоня, игрозно взглянул натакого юркого пять минут назад священника. Того перекосило, исейчас онзавалится тут впадучей.
—Отпускай грехи, святой отец. Живо. Атоизада тебя доставать буду. Оттуда сподручней. Израя-то сложно, там ангелы помешать могут. Этот, как его, во!— Архангел Иегудиил. Мать его— царица небесная.
—Ик! А-ааа!
Исерого нестало.
Народ озадаченно повернул головы кдвери, апотом кколдуну.
—Ачё? Всю правду, как надуху. А, нуточно— итак надуху,— пожал плечами Владимир Ильич.
—Колдун! Чего монах убежал? Чего орал?— свесилась снар сиреневоглазая голова Еркима.
—Покаялся яему вгрехах. Невынесла душа его. Столько негатива сразу.
—Чего «гатива»?— Еркин спрыгнул снар.
—Отмаливать мои грехи побежал.
Владимир Ильич тоже снар встал ивыглянул вкоридор. Там пусто было.
—Тыэто брось, колдун,— подошёл кнему Робин Гуд местный итоже вкоридор заглянул.
—Чего теряемся-то? Пошли.
Еть-колотить! Пошли. Покоридору нормально, потом дверь открыли— там тамбур. Тоже вполне себе ничего. Пуст пустёшинек. Толкнул Левин следующую дверь, атам скопьями наперевес два десятка нечёсаных блондинов. Увидели ихвдверном проёме, инет, чтобы бежать броситься— ну, позакону жанра. Должен жеоносвободиться ивмагическую Академию инкогнито поступить! Хрена сдва. Эти нечитавшие про попаданцев книги блондины повернулись, пики свои, жёлтым металлом поблёскивающие, направили всторону двери открывшейся истали кольцо сжимать.
—Чего делать будем, колдун?— засопел над плечом Ерким, картину узрев.
—Чего тут делать? Маугли что сказал? «Мыпринимаем бой!» УДжеки Чана ведь получилось вфильме… Про генерала китайского. Онтам холм целый изтрупов накрошил, атут всего два десятка нечёсаных. Иутех мечи были, ауэтих— копья. Дакак два пальца обасфальт.
—Маугли— великий колдун ваш?— недоверчиво засопел соратник.
—Яберу десять справа, атыдвоих слева.
—Ихбольше…
—Остальные сами разбегутся…
—Хватайте их, это приговорённые!— заорал вдруг один изблондинов.
Уэтого как раз меч был. Короткий. Как гладий усамых древних римлян.
—Ну, понеслась душа врай. Лучше погибнуть вбою, чем накостре жариться.
Глава 5
Марьяна Ильинична
Событие одиннадцатое Возможность достижения цели обратно пропорциональна вашему желанию.
Закон Гамперсона —Тычего молчала, что тыогневичка? Совсем, штоль, блаженная⁈— взвилась целительница, воинственно бряцая кандалами.— Ведунья она! Дура стоеросовая! Балбеска великовозрастная! Чего мытут сидим тогда⁈
Отом, что Марья Ильинична— огневичка, она исама недогадывалась. Даиоткуда? Никакими магическими способностями она раньше необладала, если несчитать способность одним лишь своим видом доводить своего тренера, Романа Петровича, добелого каления итика вглазу.
Ну… точно сума сошла. Обычно дементным старухам мерещатся цыганские таборы или соседи, что через розетку газом травят, ауЛевиной настарости лет— вон, магия, ядрить кадрить еёналево. Иведьма-целительница сгорящими толиотгнева, толиотвосторга глазами. Или это еёсознание так само себя проецирует?
Нет, серьёзно, аможно какие-то другие галлюцинации, пожалуйста? Санаторий вКрыму, например. Или там, турбаза наВолге. Дахоть уральские леса ипалатки, аневот этот мерзкий смрад, въевшийся уже ивкожу, ивволосы!
Зловонный дым отподпалённой трухлявой соломы поднимался кпотолку. Марьяна так изамерла, стоя нанарах, итаращилась насокамерницу.
—Подь сюды ислушай внимательно,— внезапно деловито исобрано приказала старуха.— Бери свои кандалы ивыплавляй изних острый тонкий кусок. Отрежешь мне кисти, снимем мыэти цепи.
—Всмысле отрезать вам кисти?— возмущённо спросила Марьяна.— Совсем изума выжили?
—Ой, данеголоси ты, атоохрану выкликаешь!— азартно улыбнулась Дукуна.— Огневичка она, глянь! Вот свезло так свезло! Ачто дура— так это ничего, просто меня слушай иделай, что говорят. Поняла, молодка?
—Нет! Небуду явам кисти отрезать!
—Балбеска, прости Господи. Даприращу яих, когда кандалы-то спадут. Иужобезболю себя. Даисама порежу, коли тыненасмелишься, только неголоси.
